— Курское наступление окончится полным разгромом немцев. Второй
Сталинград. Отсюда мы уже не будем отступать. Отныне советские
войска будут только преследовать.
Дальше цифры, локации, даты. Количество частей, наступавших на
Берлин. Выстрел Гитлера. Оккупация Германии. Черчилль, Сталин…
И пошло-поехало. День Победы. Западный и Восточный Берлин.
Холодная война. Куба. Хрущев. Карибский кризис. Гагарин. Освоение
космоса. Брежнев, Андропов, Горбачев, перестройка…
Тут меня прервали.
— А кто это, Брежнев? Не тот ли, что у нас полковником на
соседнем фронте? Встречал там какого-то Брежнева…
Я принялся объяснять, но комбат потребовал дальше. Он давно
смекнул, что не мог обычный вояка придумать такие данные. Я
настолько убедительно оперировал информацией, выуженной из памяти,
что любой шизофреник не смог бы лгать так красноречиво.
А я все чесал и чесал.
Хрущевская оттепель. Двадцатый съезд КПСС. Колхозы, Днепрогэс,
БАМ, Магнитка. Стройки, заводы, бесплатная школа и медицина.
Железный занавес. Берлинская стена.
— Потом развал СССР, — тараторил я без остановки, совершенно
завладев вниманием командиров. В блиндаж вошли еще несколько
офицеров. Хотели доложиться по форме, но комбат прижал палец к
губам. Велел выйти, оставшись наедине с начальником штаба и двумя
ротными. Сразу понял, что перед ним не простой боец, а кто-то из
ряда вон выходящий.
— Продолжайте, — кивнул мне. У начальника штаба было лицо
сморщенной груши.
— После распада Советского Союза каждая республика автономно
продолжила свое существование. Многое кануло в Лету, многое
разрушилось. Но остались храмы, музеи, архивы, знания. Человечество
шагнуло семимильными шагами вперед. Освоены полюса, открыты
межконтинентальные рейсы. Созданы ледоколы, авианосцы, космические
орбитальные станции. Люди побывали на Луне, отправили аппараты к
Марсу, Юпитеру, Титану, Сатурну. В межзвездное пространство
отправлено донесение человеческой цивилизации.
Перечислял мировых лидеров, ученых, художников, писателей,
композиторов. Упомянул несколько политиков и их биографии.
Остановился перевести дух только, когда назвал дату смерти
Сталина.
Вот тут в палатке повисла подозрительная тишина. Двое ротных
заерзали на стульях.
— Ты понимаешь, что сейчас сказал?
Голос начальника штаба зловеще откликнулся во мне эхом. Ноги
стали ватными. Глупость сморозил.