—
Как продвигаются дела?
—
Лучше, чем ожидалось, — ответил Игнатий, окидывая взглядом Полину и
Тимура. — Пойдём, покажу, что успели сделать за ваше
отсутствие.
Мы
двинулись по центральной улице острога. Первое, что бросилось в
глаза – отсутствие скученности и тесноты. Новые дома, построенные
для переселенцев, теперь занимали значительную часть расширенной
территории трёх бастионов.
—
Мы закончили с жильём для всех, — пояснил отец, указывая на ровные
ряды домов. — Теперь люди не ютятся по пять-шесть семей в одной
избе, как сельдь в бочке.
—
Отлично, — кивнул я, мысленно отмечая хорошую планировку улиц –
широкие проезды, удобные перекрёстки.
Неподалёку виднелось большое строительство –
два здания с уже возведёнными стенами первого этажа и строительными
лесами вокруг.
—
Школа и больница, — пояснил Захар, поймав мой взгляд. — Фундамент
готов. Сейчас возводим стены. К лету планируем закончить и
внутреннюю отделку.
Я
с одобрением кивнул, наблюдая за слаженной работой строителей.
Рядом с одним из зданий я заметил доктора Альбинони, эмоционально
дававшего указания рабочим. Руки итальянца взлетали в воздух с
присущей ему экспрессией.
—
Он за каждым гвоздём следит, что твой сыч, — усмехнулся Захар,
поглаживая клочковатую бороду. — Вчерась целый час орал на
плотников, размахивал руками, как мельница в бурю. Говорит, его
больница должна быть такой, чтоб «всякие венецианские лекари от
зависти удавились». А ежели не по его выйдет, грозится с обрыва
кинуться. Хотел я ему сказать, что у нас тут равнина на три дня
пути, но потом подумал – пусть поищет, всё меньше под ногами
путается.
—
Оставьте ему эту привилегию, — улыбнулся я. — Учитывая его талант,
он заслуживает лучшей больницы в Пограничье.
—
Остальным тоже нашли дело, — вступил в разговор Игнатий. —
Освобождённых из той лечебницы начали помаленьку привлекать к
работам, но ещё не всех опросили.
К
нам незаметно подошла Василиса. Геомантка коротко поздоровалась с
Полиной, бросив на неё быстрый оценивающий взгляд, и обратилась ко
мне:
—
Нужно поговорить.
И
я понял, что речь пойдёт о шахте, иначе бы Голицына не таилась.
Игнатий может и знал о моих планах, но в остальном мы предпочитали
беречь эту информацию.
—
Сейчас? — спросил я, ещё не закончив осмотр острога.
—
Лучше сегодня, — настойчиво произнесла девушка. — Это
важно.