Он-то точно знал, какого он роста. И какие движения совершает. И
что может совершить усилие, необходимое, чтобы оттереть это пятно
или открыть эту банку. Рассчитывал на свои движения, длину своих
рук и свой рост. Но ничего не выходило. Тело жало ему, не
слушалось, словно напоминая, что он здесь чужой.
Отмывая стол, он пытался вспомнить свое имя. Хоть кусочек
прошлого. Но в ушах упрямо стучали только чужие образы и мысли.
Ему хотелось бы иметь имя. Имя сделало бы его чуть больше
человеком, чем сейчас, позволив убедиться в собственном
существовании.
Серая мыльная пена растекалась по столу. Всю посуду он уже
перемыл и оставил стопкой сушиться на сложенном вдвое полотенце,
показавшимся чище остальных. На кухне было темно – не мешало бы
отмыть окна и постирать занавески. Но он решил не делать большего,
чем можно требовать от ребенка. Его отец, оставшийся без заботы
жены, совершенно пренебрегал домашней работой. Однако среди
воспоминаний Вика было такое, где его отец ударил мать по лицу за
крошки на столе. Если он покажет, что может – работа по дому
целиком ляжет на Вика. Поэтому он ограничился тем, что раздвинул
грязные занавески и с трудом открыл окна, впуская свет с запахом
земли и травы. На кухне теперь пахло мылом, едой и немного
сыростью. Серый запах, зеленый запах – так стало намного лучше.
Он закрыл глаза.
И с сожалением позволил миру опрокинуться.
На столе стояла тарелка с кашей и кружка чая. Вик только
восторженно смотрел по сторонам.
А вовсе он не глупый, этот странный голос.
– Спасибо!
«Ешь», – и в голосе он расслышал улыбку.
Теплую и совсем не угрожающую. Только грустную от чего-то.
…
А темнота вернулась, как возвращается каждую ночь. Ворвалась в
открытое окно, облепила стены и, ухмыляясь, уставилась на него
тысячей черных глаз.
– Эй, ты здесь?
«Да. Опять боишься?»
– Нет…да… я хочу на тебя посмотреть, – нашелся Вик чтобы не
признаваться в очевидном.
«Я пока не знаю, как это сделать. И о себе могу очень мало
рассказать. Но я похож на тебя – лет через шесть».
– Так мне нужно только подождать, и я тебя увижу, – улыбнулся
Вик, проводя ладонью по лицу.
«Когда тебе будет двенадцать, мне уже будет восемнадцать. Если,
конечно, я не исчезну», – ответил голос.
– Слушай, а как же… ты ведь, наверное, не захочешь… тебе скучно
со мной будет. Ты же будешь взрослым, – испуганно прошептал
Вик.