«Вик, слышишь меня? Сиди… где сидишь», – попросил он.
Мартин не рискнул вернуться в комнату. Вместо этого он тихо
пробрался на чердак. Там лежала та самая сумка, с водой, с одеялом.
Там много воздуха и тонкие доски, легко выдерживающие ребенка, но
опасно скрипящие под взрослым мужчиной.
«Мартин?!» – услышал он голос, в котором явственно звенела
паника.
Вик попытался сунуться на свое место, но с ужасом отшатнулся –
ему показалось, он упал в полную ванну кипятка.
«Мартин, Мартин… пожалуйста…» – беспомощно зашептал он,
чувствуя, как ужас бессилия перед чужой болью накрывает его,
заставляя свет в окне поблекнуть.
Он сам не знал о чем просит.
О том, чтобы Мартину не было больно.
О том, чтобы Мартин простил его.
О том, чтобы не было этого ужасного дня и этого ужасного
мира.
Мартин лежал, прижимаясь спиной к прохладным доскам, и тупым
остервенением считал про себя.
«Двести. Тридцать. Три».
Словно свист еще не смолк.
«Мартин?..»
– Все хорошо, Вик. Не надо плакать, никто… никто не умер. К утру
больно не будет… – неуклюже попытался утешить он.
«Мартин, прости меня…»
– Это не ты виноват. Постарайся уснуть, хорошо?..
«А ты?..»
– А я…посторожу.
Ему ужасно хотелось спать. Забыться. Перестать чувствовать. Но
сначала уснуть должен Анатолий.
«Триста. Двадцать. Девять», – считал Мартин про себя, глядя в
багровую, качающуюся тьму, которую при каждом движении прорезают
белоснежные вспышки молний.
Где-то в лесу просыпались птицы.
Они ничего не знали о том, что произошла катастрофа.
Что значит «Я»? «Я» бывают
разные!
Алан Милн
Утро наступило такое же, как всегда. Позвали солнце горластые
петухи – и оно пришло. Какие-то мальчишки с утра отправились в лес
– Вик слышал их голоса. Спал отец в своей комнате. В лесу не
повернула вспять река, и сам лес не сбросил листву за эту кошмарную
ночь.
Но для него, Вика, все изменилось.
Он принял Мартина легко. В его мире, где грозовые облака
превращались в драконов, появление какой-то доброй, взрослой силы,
дающей ему советы, появление в его жизни белой комнаты со светлым
окном – все это не выглядело странным. Все было понятно и
правильно. И даже огоньки, которые зажигал Мартин не казались
чем-то странным.
Они добрые были, эти огоньки. И Мартин был добрым. Зачем его
бояться?
Но вчера все изменилось. Мартин не просто был добрым. Он не
просто лег на этот стол – он бросился на него не думая, выдернув
Вика из-под удара. И просил читать стихи. Вик хорошо понял,
зачем.