–
Просто я далек от власти – там и здесь. Она меня не
интересовала.
–
Здесь вы в нее уже влезли, – жестко сказала императрица, – причем,
грубо и заметно. Откровенно говоря, не знаю, как с вами быть. Но
видеть женихом Ольги не хочу.
–
Почему?
–
Не могу отдать дочь за германского шпиона.
Ужалила, гюрза, выбрала момент…
–
Шпионом был умерший Довнар-Подляский. Я же раскрыл разведывательную
сеть немцев в Минске.
–
Ольга рассказала. Кое-кто получил за это ордена и чины. Я с ними
разберусь, но сейчас речь о вас. Стоит объявить вас женихом, как
германцы предъявят миру написанное вами обязательство сотрудничать
с ними. Представляете, что произойдет?
–
Ничего. Объявим это фальшивкой. Любой графолог, в том числе
иностранный, определит, что обязательство написано другим
человеком. У нас появится еще один повод обвинить супостата в
подлом поведении.
–
Хм! – императрица с интересом посмотрела на меня. – В таком аспекте
я это не рассматривала. А вы неплохо разбираетесь в политике,
господин Довнар-Подляский, хотя пытались уверить меня в обратном.
Кстати. Прошлой осенью я была в Минске, где генерал Брусилов
знакомил с новыми методами прорыва германских укреплений. При этом
упомянул некого врача, который их подсказал. Часом, не вы?
–
По просьбе Алексея Алексеевича я подготовил записку о приемах
ведения войны в моем мире.
–
Он знает о вашем происхождении?
–
Нет. Я раскрылся только ее императорскому высочеству, да и то
вынуждено. Очнувшись после ранения, не узнал ее и посчитал, что
нахожусь в своем мире. Назвал свою настоящую фамилию, чин,
должность, вспомнил дочь.
–
Как ее звали?
–
Даша. Годами она как Ольга Александровна.
– А
жена?
–
Ушла к другому мужчине.
–
Почему?
–
Он миллионщик. В оставленной мной России врачи в большинстве своем
небогаты. Здесь они живут лучше.
По
лицу императрицы я увидел, что ей сравнение понравилось.
–
Все равно не признаю вас женихом дочери, Валериан Витольдович.
Пока, – она выделила последнее слово голосом. – Общество этого не
поймет. Ваши заслуги перед троном неоспоримы, но мы не можем
объявить о них во всеуслышание. Все станут искать: с чего некий
юнец столько свершил? Это приведет к раскрытию тайны вашего
происхождения, что нежелательно. Не обижайтесь, Валериан
Витольдович, но дворец вам придется оставить. Не опасайтесь, на
улицу не выбросят. Вы излечили дочь, я перед вами в долгу. У вас
будет дом в Москве – с обстановкой и прислугой. Я дарую вам
должность лейб-хирурга. Она вакантна. Назначение на этот пост врача
с фронта, прославившегося своими операциями, воспримут с
пониманием. Придворный чин поможет вам справляться с затруднениями,
которые неизбежно возникнут в ходе исполнения ваших замыслов. Их
профинансируют, но вам придется составить памятную записку и, как я
понимаю, не одну. Как у придворного чина у вас будет право
запросить и получить у меня аудиенцию. Но у меня будет условие: вы
не будете встречаться с дочерью. Не считайте меня бессердечной –
это необходимо. Я не желаю, чтобы вас видели вместе в неподходящих
местах, не хочу слышать возникшие в этой связи сплетни. Заработайте
себе репутацию, господин Довнар-Подляский, тогда и продолжим
разговор. Трудитесь – и вас не забудут! Награды у вас есть, другие
воспоследуют.