Пулемет смолк. И некоторое время была тишина. Решив посмотреть,
что произошло, я в несколько движений подполз к какому-то
кустарнику, росшему на краю реки и приподняв нижние ветви,
осторожно выглянул из-под них. Все что я увидел там, почти
полностью повторяло некогда услышанный рассказ моего деда. На
довольно широком русле реки, находился небольшой колесный пароходик
с надписью «Тюмень» на борту, а на его палубе расхаживали пара
офицеров, в черной и серо-зеленой форме, и освобождали палубу от
трупов, хватая их за руки, за ноги и переваливая их через борт.
После чего они собрали все оставшиеся от солдат винтовки, и сложили
их на носу суденышка. Затем закурили и долго о чем-то беседовали.
До меня доносились только некоторые обрывки слов, и я так и не
понял, что именно было темой их разговора. Потом, оба поднялись
наверх, зашли в стоящий там довольно добротный дом, и вскоре вышли
назад с каким-то ящиком. Закинув его на палубу, тот на ком была
черная форма отправился в трюм и вскоре из трубы пароходика,
повалил черный дым, а второй вернулся к дому, и войдя в него
некоторое время отсутствовал. Примерно через пару минут, выскочил
оттуда, вприпрыжку спустился с откоса взобрался на палубу, и
пароходик в тот же момент отчалил от пирса и начал сдавать кормой
назад. Завернув за излучину реки, пароходик долго корячился,
разворачиваясь в обратную сторону, я же, не отрывая взгляда следил
за ним. В какой-то момент, со стороны дома, раздался довольно
сильный взрыв. Направив туда свой взгляд, увидел перекошенную
крышу, видимо приподнятую взрывом, и от этого потерявшую свой
первоначальный вид, хотя и оставшуюся на своем месте. Изнутри
домика вырывались отдельные всполохи пламени, похоже от
загоревшейся там мебели.
Правда дом не разметало, как говорил дед, но языки пламени,
выбивавшиеся из дверного проема, были довольно сильны. Брошенный
взгляд на пароход, сказал мне, что тот уже успел развернуться и
сейчас уходил дальше и дальше, вниз по течению Бергамака.
Некоторое время я продолжал лежать на снегу, провожая его
взглядом, и поднялся только тогда, когда он исчез за очередной
излучиной. Я оглядел самого себя. На мне были плотные охотничьи
штаны из оленьей шкуры, овчинный полушубок и треух. На ногах
валенки, подшитые по подошве кусками толстой кожи. В общем-то мне
во всем этом было достаточно тепло и удобно. Оглянувшись назад,
увидел деревянные сани с набитыми на полозья полосами железа и
лежащую на них косулю. Поверх убитой козы лежал вещмешок и старая
охотничья берданка. Похоже я вновь провалился в прошлое, подумалось
мне. Очень захотелось закурить и чисто на автомате я достал из
кармана вишневую трубку с длинным чубуком и кисет табака. И уже
хотел было закурить, но тут мой взгляд упал на горящий дом. Сунув
трубку обратно в карман, впрягся в сани и что было сил потащил их к
берегу. Перевалив косулю и все имеющиеся вещи в лодочку,
несколькими мощными гребками переплыл через русло, благо, что по
ширине оно не превышало пятнадцати-двадцати метров, вытащил лодку
на берег и побежал к дому.