Я подошёл ближе. Дверь была
холодной на ощупь, а руны слабо светились, будто сквозь них
пульсировала едва живая энергия.
— Почему вы мне сразу не
сказали про это?
— Потому что… — миньон поёрзал.
— Если кристалл не примет нового Повелителя… он может…
ну…
— Сжечь?
— Съесть.
Я отдернул руку.
— Что?!
— Ну, не совсем съесть… —
занервничал миньон. — Просто… растворить. Или взорвать. Или
превратить в пыль.
— И часто такое
случается?
— Ну… — он переглянулся с
остальными. — Пока ещё такого не было.
Я медленно выдохнул.
— Пока… не было…. Это
обнадеживает.
Но выбора не было. Если этот
кристалл действительно мог восстановить «Башню» (и, возможно,
помочь мне вернуться домой), то другого пути не оставалось. Я
толкнул дверь. Она с треском подалась, будто не открывалась веками.
Внутри царила кромешная тьма, пахнущая статическим электричеством и
чем—то древним — как архивная пыль в сейфе, который не вскрывали со
времён дедушки. Я сделал шаг вперёд — и стены вспыхнули мерцающим
зелёным светом, выхватывая из мрака гигантский кристалл, парящий
над чёрным колодцем. Его поверхность переливалась, словно жидкий
металл, а в глубине пульсировали странные узоры.
— Привет? — пробормотал я,
чувствуя себя идиотом.
Ответ пришёл не словами, а
волной, прокатившейся по костям. В голове вспыхнули образы: руины
«Башни», миньоны, копошащиеся в грязи, карта с горящими точками —
деревни, замки, дороги… А потом — понимание. Я должен был коснуться
кристалла.
Пальцы дрогнули, но я протянул
руку. И в тот же миг кристалл вспыхнул ослепительно, и в сознание
ворвался вихрь воспоминаний: детство в пустом доме, где родители
лишь мелькали тенью между командировками. Университет, где я
выгрызал знания не ради науки, а чтобы доказать… кому? Себе? Миру?
Офисные войны, где я научился читать людей быстрее, чем контракты.
Пробки, в которых рождались самые жёсткие решения. Бессмысленные
совещания, где я впервые осознал — система не работает, если ты не
заставишь её служить тебе.
«Башня»изучала меня. Не просто сканировала — взвешивала. И с каждым
всплеском памяти я чувствовал, как её интерес растёт.
— Адаптивность, — прошептал я
сам себе, когда в голове всплыл термин из отчёта кадровика. Я
всегда умел встраиваться в любую систему, чтобы перекроить её под
себя.
— Отсутствие привязанностей, —
добавил холодный внутренний голос. Ни семьи, ни друзей — только
компания, которую я выстроил с нуля.