За плавучим рынком, толкая его волнами, полз стальной пароход с трубами толще драконьей шеи. Сбившись с шага, Лонгвей с открытым ртом рассматривал чудо современной техники. Его взгляд скользнул дальше, на блестевших разноцветной чешуёй грузчиков, снимавших с грузовых барж многотонные тюки, на речных драконов, что тянули плоты с древесиной, подставляя солнцу узкие по-змеиному гибкие спины. Лонгвей отвернулся от них, принялся рассматривать дома на противоположной стороне улицы: трёх- и четырёхэтажные, с мощными колоннами, скульптурами и вычурными рельефами.
Впервые Лонгвей покинул Золотой город с его приземистыми павильонами и дворцами с закрученными вверх уголками черепичных крыш, изящными садами, лабиринтами прудов и гротов, гравийными дорожками и бесчисленными заводями. Церемониальный императорский город из золота имел совершенно другую архитектуру, ритм жизни, правила, одежду, и в обычном городе Лонгвею всё было дико интересно, даже удушающая рыбная вонь его не смущала.
Я после десяти лет заточения в Золотом городе должен был так же восторженно смотреть по сторонам, наслаждаясь родной архитектурой, искать знакомые места, подмечать различия. Но я не мог отвести взгляд от весело болтавшегося из стороны в сторону хвоста чёрных волос. Мои пальцы сжимали эфес шпаги так сильно, что суставы заныли от напряжения. Но я не решался рубануть по длинной, покрытой подростковым пушком шее Лонгвея.
А ведь сейчас идеальный момент: вне Золотого города защита императорского небесного мандата слабеет. Сбегая, Лонгвей избавился от всей почётной охраны, кроме меня. Скрыл свой облик артефактом. Вместо прямой поездки к месту на защищённом поезде решил прогуляться, и никто здесь не знал, что он – наследный принц. Никто не знал, кто я.
Самое время исполнить свой долг. Ради моего родного королевства Бергхольд. За отца.
– Пирожки! Горячие! С рыбой! С капустой! С грибами!
Я дёрнулся.
Лонгвей повернулся на речитативный крик: к рынку шагали разносчики с лотками и квасники с ведровыми чайниками. Жилистые, загорелые почти до черноты мужчины и мальчишки.
– Квас холодный, чай горячий! Подходи, налетай!
– Ветчина! Яйца!
– Ватрушки! Блины! Сайки сладкие!
Зазывания смешались с шумом плавучего рынка. Пока я смотрел, Лонгвей ринулся к разносчикам. Его добротный пиджачный костюм, шпага на поясе и начищенные до блеска ботинки показывали его желанным клиентом. Разносчики, полные решимости что-нибудь всучить, заголосили громче, охватывали его кольцом, напирали. Лонгвей отшатнулся, беспомощно оглянулся на меня.