– Как Вы меня нашли?
– Я остановился в меблированных комнатах Сердюкова. Там же мне подсказали, где находится дом промышленника Каратышева. Кстати, как Ваша… служба? – при этих словах бывший поручик сделал неопределённый жест рукой в сторону внушительного двухэтажного дома за высокой оградой.
– Всё хорошо. Павел Яковлевич чрезвычайно добр ко мне. А Настюша – просто прелесть. Очень способная девочка.
– Зинаида, послушайте. По пути сюда я имел счастье увидеть афишу. Некая столичная труппа привезла в Смышляев новую постановку. Позволите ли пригласить Вас на вечернее представление?
– Не знаю, удобно ли это, – девушка отвела взгляд.
– Вас не отпустит Ваш Павел… э…
– Яковлевич. Нет, он уехал на три дня в Воронеж, по делам. Я не знаю, как оставить Настюшу… можно мне подумать до вечера?
– В шесть часов я буду стоять на этом же месте, с билетами.
После спектакля Александр проводил Зинаиду домой и на прощание неожиданно поцеловал в губы. Безлунная ночь, как старая сводница, скрыла вспыхнувший на девичьем лице румянец.
Вечерами они встречались. Поначалу – в городском парке или в ресторациях. Но Александр был настойчив, и они провели вечер в его комнате. На ночь Зина всегда возвращалась в дом Каратышева.
Как и предполагал Александр Иванович, служебный вопрос его затянулся. Губернатор отдыхал на минеральных водах и не спешил возвращаться, а без его визы подрядчик не подписывал смету. «Деньги казённые, ответственность, знаете ли, весьма высока».
Холостяцкая келья Александра в гостинице (громко называвшейся меблированными комнатами Сердюкова) не отличалась от многих других не слишком дорогих номеров. Стол-бюро, стул, кровать, накрытая одеялом. У входа на вешалке дорожный сюртук и форменная фуражка. Ничего лишнего.
На столе с кругами от стаканов Зина заметила исписанные листки, один из них упал на пол. Девушка подняла его, и брови её взволнованными птичками поползли вверх.
– Вы пишете стихи?
– Пробую, – смутился Александр, забрал листок и вместе с остальными положил в бюро.
– Прочтёте? Я люблю литературу.
– Я могу подумать до вечера? – ответил он её собственными словами.
Они рассмеялись. Потом он читал свои стихи. Наизусть. Признался, что пробует себя в прозе. Но дело в том, что в его рутинной жизни недостаточно сюжетов. Вот Чехов… он много путешествовал, и как же хороши его рассказы!