Пятый — женщина средних лет с усталым лицом и натруженными
ладонями — говорила о нехватке рабочих рук. Многие мужчины ушли на
войну и не вернулись. Остались в основном старики, женщины и дети.
Некому пахать поля, строить дома, защищать деревни от бандитов,
которые нередко наведываются в эти края.
Шестой староста — самый старый из всех, с длинной белой бородой
и глазами, видевшими слишком много, — подытожил всё сказанное:
— Нам нужна помощь, — перевёл Мустафа его слова. — Без поддержки
эти земли скоро станут пустыней, а люди либо умрут, либо
разбегутся.
Армии турок тут больше нет. Продажи товаров, соответственно,
тоже прекратились. Помимо того, что требуются деньги на скот и всё
остальное, ещё и инфраструктура разрушена. Дороги в ужасающем
состоянии, мосты через немногочисленные ручьи обвалились, колодцы
нуждаются в очистке и углублении.
Вот это я понимаю, землю выделили. От души, душевно, в душу. А
чего ещё ожидать? Что мне Бахчисарай подарят? Золотые прииски?
Плантации с пряностями? Разберусь, не впервой начинать с нуля.
Мне дали бумагу, и я записывал всё, что говорили жители через
Мустафу. Схематично набрасывал карту территории, отмечал проблемные
участки, делал пометки о первоочередных задачах.
Потом я отправился осматривать деревни лично. Первая, самая
большая, состояла из нескольких десятков глинобитных домов,
покрытых соломенными крышами. Центральная площадь с полуразрушенным
колодцем, несколько лавок с жалкими остатками товаров. Тощие куры
бродили по пыльным улицам, выискивая что-то в земле. Старики сидели
в тени домов, женщины занимались хозяйством, дети — единственные,
кто ещё сохранил энергию, — играли в какую-то игру с палками и
камнями.
Вторая деревня выглядела ещё хуже. Многие дома заброшены, поля
заросли сорняками, сад высох. Жители — измождённые, с пустыми
глазами — едва выживали, собирая то, что ещё можно было найти на
полях.
Третье селение специализировалось на разведении овец, но стадо
сократилось вдвое из-за болезни и недостатка пастбищ. Загоны для
скота были почти пусты, шерсть, которую показали мне, оказалась
грубой и редкой.
Четвёртая деревня — когда-то мельничная — теперь стояла без
дела. Мельница разрушена, владелец убит во время одного из набегов.
Запасы зерна давно истощились, и жернова покрылись пылью.