—
Что нового… — спросил Микаэль под конец урока и после
явственной паузы добавил: — Герр
Нуаре?
—
Просто Рудольф, — усмехнулся я, возвращая фехтмейстеру
учебную шпагу. — Приходи завтра в это же время.
Маэстро Салазар поправил растрепавшуюся
косицу и протянул руку. Ничего не оставалось, кроме как
вложить в его ладонь фердинг.
—
Серебро! — расплылся в улыбке Микаэль. — Пошли слухи, что вся
серебряная монета подлежит сдаче в казну. Взамен будут
выдаваться медные деньги.
—
Вздор!
—
Но люди верят. Напуганы даже те, кто серебра отродясь в руках
не держал.
Маэстро Салазар слегка поклонился на
прощание и отправился пропивать честно заработанный
фердинг, а я поднялся в мансарду. Если кто-то
вдруг умудрился подслушать разговор, то ничего
предосудительного нами произнесено не было. Обычная болтовня
между фехтмейстером и его не слишком талантливым
учеником.
Так с тех пор и повелось. Первую
половину дня я проводил в университетской библиотеке, затем
упражнялся с магическим жезлом, а под вечер являлся маэстро
Салазар, и после тренировки с ним мне едва доставало сил
добраться до кровати. Еще я выкроил время на повторный визит
к портному да забрал у башмачника стачанные по моим меркам
туфли. Кошель с серебром тощал пугающе быстро, утешало лишь
обещание магистра-управляющего задним числом компенсировать
арендную плату.
Уве отыскать корень мандрагоры не
сумел, хотя из-под полы ему и предлагали приобрести весьма
сомнительные средства, начиная от веревок, которыми удавили
висельников, и заканчивая собранным в полнолуние на кладбище
кукушкиным клевером. О некоторых проходимцах стоило поставить
в известность Кирга, но сейчас мне встречаться с ним
было не с руки.
Воссияние я начал с посещения
церковной службы, а после, как и было оговорено, отправился в
термы, намереваясь дать разглядеть себя во всей красе доверенным
людям графини Меллен, если та вдруг воспылает
интересом к моей скромной персоне. Ссадины к этому времени
окончательно зажили, но на коже остались прекрасно различимые
следы от пут.
После я прошелся по округе и с
некоторым даже беспокойством отметил, что почтенные матроны
передвигаются исключительно в сопровождении крепких отпрысков, за
каретами с дворянскими гербами на дверцах неизменно следуют
кавалькады вооруженных до зубов наемников, а портшезы
сопровождают охранники с дубинками. В Старом городе заметно
прибавилось тертых жизнью бретеров, а почтенные бюргеры
сбивались в кучки и о чем-то увлеченно шушукались, но
неизменно замолкали, стоило только приблизиться к ним
посторонним.