Свеча догорела. Темнота накрыла комнату, но спать не хотелось. Я
лежала и слушала, как дождь стучит по крыше. Хоть бы не протекло.
Завтра снова — каша, штопка, вздохи. А потом, глядишь, и барон
пришлет свата. Решать придется. Или голодать зимой. Или замуж
идти.
Я натянула одеяло по самые уши. На Земле ипотека казалась концом
света. Теперь бы эти проблемы…
Я не заметила, как погрузилась в сон.
Передо мной возник зал, огромный и безмолвный. Высокие своды
терялись в полумраке, а свет, пробивавшийся сквозь витражи
французских окон, окрашивал каменный пол в синеватые и багровые
пятна. В центре, на возвышении, стоял трон — массивный, покрытый
потускневшей позолотой, с резными ножками, изъеденными временем. На
нем сидела фигура в плаще из золотой парчи, лицо скрывалось в тени,
словно его намеренно стерли.
— Не бойся, девочка, — произнес голос. Он звучал отовсюду: из
стен, из воздуха, из самого света. — Ничего ужасного с тобой не
случится. Скоро всё изменится.
Я попыталась сделать шаг, но проснулась. Комната была залита
холодным рассветным светом. Дождь прекратился, небо очистилось от
туч, и через мутное стекло виднелась полоска розовой зари.
Я села на кровати, пытаясь уловить остатки сна.
— Что это было? — ошарашенно пробормотала я, потирая ладонями
лицо. – Мироздание, а мироздание, кто мне приснился?
Мироздание, конечно, промолчало. И мне не оставалось ничего
другого, как вставать с постели и идти приводить себя в
порядок.
Возле спальни находилась мыльня, по-земному – ванная. Там
имелись все необходимые удобства, включая душ с поддоном и унитаз.
Вот в той комнате я и застряла минут на сорок, если не больше.
Вымывшись и вытершись старым полотенцем, я в домашнем халатике
вернулась в спальню. Желудок урчал от голода. Пора было спускаться
в кухню. Анара обычно к этому времени успевала что-нибудь
приготовить на завтрак. А не приготовить, так разогреть вчерашнее.
Это только я разлеживалась как барыня допоздна.
Я переоделась в домашнее платье, старое, потрепанное, давно
выцветшее, и отправилась завтракать. Раз дождь закончился, то и во
двор можно выйти. И после обеда – в огороде поработать. Если земля
высохнуть успеет, конечно.
Я спустилась, стараясь не думать о золотом плаще и голосе, что
уже казались иллюзией. На столе дымилась миска с овощами от барона.
Солнце, пробиваясь сквозь облака, бросало блики на потрескавшиеся
тарелки.