— Можно мне с вами… э, отец? — говорю.
Специально отцом назвал, чтобы тот размяк. Уж очень неохота во
дворце одному оставаться. Ещё придушат подушкой за углом. Или
табакеркой по голове треснут. Знаю я эти дворцовые приколы. Здесь
человека убить — всё равно что комара прихлопнуть.
И правда — сработало. Государь едва не прослезился от радости,
что сынок делами интересуется.
— Хорошо, — говорит, — будь по твоему. Со мной пойдёшь,
ума-разума наберёшься. Глядишь, и толк с тебя будет. Ерофеич,
мундир!
Вышел я вслед за эльвийкой из кабинета, смотрю — князь
Васильчиков. Стоит шагах в десяти у окна, папку с документами к
груди прижал, на безымянном пальце перстень сапфировый сверкает. И
взгляд у князя такой, как будто всё слышал. Что я про него говорил,
и про сынка его, Митюшу. Не знаю, как он мог подслушать, может,
амулет имеется, но смотрит князь так, будто на мне мишень
нарисована. Прямо посреди живота. Увидел князь, что его заметили,
улыбнулся одними губами. Кивнул я ему в ответ, и двинул вслед за
эльвийкой.
Представление устроили в доме князя Голицина — по личной просьбе
британского посла, лорда как-его-там Гамильтона. Домик-то у посла
такой себе, маловат слегка. А у князя Голицина — в самый раз.
Подкатили мы в карете вместе с моим папенькой… царём.
До сих пор не могу поверить, что это мой отец. То есть, конечно,
не мой, а настоящего Димки Найдёнова. Но какая разница? Ну ладно,
отец — полицмейстер. Ну, губернатор… Но такого я не ожидал.
Интересно, сколько у него ещё незаконных сыночков по свету
раскидано? Ведь всем известно, что у королей всегда была куча
бастардов. Почитай-ка историю, их полно. Любили царские особы это
дело. По фрейлинам бегать, да по жёнам своих подчинённых. А то и по
простым селянкам. Кто ж им запретит-то? У Людовика номер
четырнадцать вообще официальные любовницы имелись.
Но эльфийка Иллариэль — она такая одна, не зря государь аж
пуговицы с орденской лентой на себе оборвал, когда я сказал про
неё.
Прикатили мы в дом князя Голицына. Хотя какой дом — дворец.
Домина в три этажа с видом на реку. Окна сверкают, кареты
подкатывают — одна другой краше, в кареты запряжены сытые, красивые
лошадки всех мастей.
Государь из кареты вышел, весь важный, в мундире с орденами. С
ним флигель-адъютанты — молодые офицеры при аксельбантах. Дальше мы
с эльвийкой под ручку. Я был вместо Кирилла, того, что моим кузеном
оказался.