А что же вы, сударь, в цивильном пришли? — спрашивает студент в
зелёной шинели. — Студенты сюда во фраках не ходят.
— Да он и не студент вовсе! — крикнул кто-то. — Ишь, барин, шубу
надел!
— Правильно, пускай докажет! — поддержали от стола у стены. Там
компания сидела, все уже весёлые до изумления.
Вот жеж ёшкин кот! Глянул я на дверь — там не выйти. Стали
стеной, ухмыляются. А, гори оно синим пламенем!
Вскочил я на стол без разбега. Хрястнули рюмки, покатились.
Брякнулось на пол блюдо с пирожками.
Я поднял руку — все притихли — и затянул жутким тенором:
— Gaudeamus igitur,
Juvenes dum sumus!
Post jucundam juventutem,
Post molestam senectutem
Nos habebit humus!.. * © гимн студентов «Гаудеамус»
* «Веселитесь, юноши, пока есть в вас сила! После славной
юности и печальной старости примет нас могила!.» (лат.)
Пьяная компашка за столом затопала ногами. Кто-то захлопал,
кто-то засвистел.
— Это любой дурак может! — крикнул студент в серой шинели. — Ты
нашу спой! Заветную!
Блин, это какая же у них «наша»? Вот вопрос! Эх, была не
была…
Встал я в позу оперного певца, надулся и заорал:
— Чижик, пыжик, где ты был? На Фонтанке водку пил! Выпил рюмку,
выпил две — закружилось в голове!
И ногой притопнул. Грохнулась на пол последняя рюмка.
— Кенар-кенар, где ты был! — крикнули от стола у стены.
— Чижик! — закричали от другого. — Чижик лучше! Клянусь своей
академкой!
Тут все как давай шуметь, заспорили, чей вариант круче. Из-за
дальнего стола выскочила барышня — по виду слушательница женских
курсов — подбежала ко мне, взобралась на стол и чмокнула меня в
щёку.
Сквозь шум и свист прорезался чей-то резкий голос:
— Да бог с ним, с чижиком! Этот прыщ был у Летнего сада! Вместе
с Николкой! Николка погиб, а этот ферт во фраке гуляет. Брильянт на
палец нацепил, гнида!..
Тут спорщики заткнулись и повернулись ко мне. Я как раз со стола
спрыгнул и барышню снял, за талию. Она меня руками за шею
обхватила, и слезать не торопится. Эх, жалко, девица пьяненькая, а
то бы познакомились…
Затихли все, а из толпы ко мне тот самый, что кричал, пробрался.
Тощий, шинелька бедная, потёртая. Лицо худое, бледное, только на
щеках алые пятна горят, наверное, от злости.
Подошёл ко мне, словами плюётся:
— Как так вышло, а?! Николай убит охранкой, а ты живой? Вас
видели, вместе видели!