Блин! Блин! Меня как мешком по голове ударило. Стою, глазами
моргаю, на гоблина смотрю.
Это что же получается? Ну да, я давно догадывался, что наш
полицмейстер — и есть тот самый Рыбак. Глава местной мафии, главный
злодей, оборотень в погонах и всё такое… Но шеф? Викентий
Васильевич? Он же сам меня Рыбака искать послал, отчёта требовал…
Ох, блин…
Хотя что удивляться? Говорили же мне, что служили они вместе,
вместе в море тонули на одном плоту. Оба-двое. Ясен день, шеф меня
использовал втёмную. Узнай-ка, стажёр, нет ли где утечки? Знает ли
кто, что за человек этот Рыбак?
Да ещё смеялся небось, как стажёр Найдёнов, незаконный сынок
Рыбака, под папашу своего копает… Ну и хмырь наш Викентий
Васильевич, зам полицмейстера.
Эх, была не была, спрошу ещё.
— А не знаешь, — говорю, небрежно так, — нет ли у Рыбака сынка
незаконного? От высшей эльвийки, к примеру?
Гоблин аж глаза выпучил.
— Полукровок гулящих много, господин, они для его
высокоблагородия что хочешь сделают… А вот про сыночка от госпожи…
нет, не ведаю. Да разве так бывает, чтобы светлая госпожа с
человеком ребёнка завела? Срам-то какой!
О как. Срам это — благородной эльфийке с человеком в постели
кувыркаться. Ладно, спасибо и на том.
Кивнул я гоблину на прощанье — от эдаких новостей аж сказать
ничего не смог — и ушёл гулять по Петербургу.
***
И так, весь в сомнениях, до Лебяжьей канавки и дошёл.
А, чего там, зайду! Прогуляюсь по Летнему саду. Авось не
завернут городовые.
Смотрю — я не один такой, кое-кто тоже сомневается. Вон, мужичок
в полушубке тоже напротив входа мнётся. Вроде и хочет зайти, да не
решается. А вот ещё один — в студенческой шинельке на рыбьем меху.
Вид голодный, глаза блестят — небось, последние копейки проедает.
Гулять хочется, а денег нет, и рожей не вышел…
Прошёл я через ворота, городовой на меня покосился, брови
нахмурил, но пропустил.
Сейчас, к весне поближе, гулять по парку — такое себе. Ни
зелени, ни фонтанов, одни статуи торчат, мёрзнут. Но всё равно
весело. Оркестр играет, балаганчики стоят, в них чай-кофий
предлагают, лоточники ходят с товаром всяким: ленты, булавки,
игрушки, леденцы на палочке…
Народ кругом чистый, нарядный. Посетители гуляют по дорожкам,
друг дружке кивают, раскланиваются. Всё чинно-благородно.
Лепота.
Не успел я подальше от ворот отойти, а народишко как-то
занервничал, все расступаться стали. Баре-господа своих дам под
ручки взяли покрепче, и в сторонку, в сторонку. Расступились, раз —
и нету толпы, как будто невидимая метла прошлась по аллее.