И бумажку протягивает. Сыскарь бумажку развернул, лицо
помрачнело. Сигарету прикусил, сказал сквозь зубы:
— Да что за день такой. Людишки мрут как мухи.
На меня глянул, говорит:
— Коляска у входа. Поехали, господин капитан. По дороге
поболтаем.
Так сказал, что понятно — лучше не отказывать. Да и зачем?
Хороший сыскарь на дороге не валяется, а дядя этот точно не из
последних. И помощь мне сейчас не помешает. На ловца и зверь
бежит.
Забрались мы в коляску, сыскарь новую сигарету закурил,
спрашивает:
— Так что, господин капитан, это вы танцовщицу Ой’Нуниэль
прикончили?
— Нет, — отвечаю. — И господин Потапов вряд ли. Вы лучше
скажите, почему…
Сыскарь выпустил дым колечком, сказал тихо:
— Найдёнов, ты что, не узнаёшь меня?
Я так и застыл с открытым ртом. Вот блин, попал. Ясен день,
откуда мне его знать-то? А сыскарь этот — хитрец. Сразу не сказал,
что знакомы. И на тебе, приплыли…
— Даже имени моего не помнишь? — сыскарь говорит. — Чего
молчишь, бабы язык откусили?
Подумал я, подумал, и решился. Говорю:
— Вы правы. Амнезия у меня. Частичная.
Он сделал покер-фейс, но вижу — удивился.
— Амнезия? — спрашивает, а сам соображает, колёсики в голове
прям видно, как крутятся.
— Да, — отвечаю, — амнезия. Потеря памяти. Тут помню, тут не
помню. Так что вы уж будьте любезны, объяснитесь. А то неловко
получается, вы меня знаете, а я вас — нет.
Хмыкнул он, сигарету пожевал.
— Ну что же, справедливо, — говорит. — Я тебя, Найдёнов, ещё
студентом помню. Когда ты с дружками своими беспорядки устраивал, с
битьём морд и фонарей. Сам тебя допрашивал, сам на тебя бумаги
писал.
Вот так дела… Ну я знал, конечно, что бывший Димка Найдёнов
буйный был студент. Но вот прям такого, с допросами и протоколом,
да у важного сыщика, не ожидал. Хотя… в крепости князь Васильчиков
моё дело открывал, и при мне читал его. Так значит, его благородие
господин Сурков это дело состряпал… Ничего себе встреча! На ловца и
зверь бежит, ага.
— Простите, — говорю, — не помню.
— А помнишь, как я тебе бумагу дал, чтобы в полицию тебя взяли?
— спрашивает сыскарь. И смотрит так, будто шурупы в башку
вкручивает. — В школу полицейскую тебя определил, под свою
ответственность?
Опаньки… Вот кто мой «крёстный отец», блин. А я и не признал
его… Стрёмно-то как.
— Так это вы мою карьеру устроили? — спрашиваю.