Нет сомнений, что разъярённый Супилилуим бросит хеттов в атаку,
но без лестниц и башен они станут лёгкой добычей. Единственное, что
реально напрягало — малый запас стрел.
Ада, которая по совместительству ведала и запасами пищи,
предупредила, что количество припасов еды уменьшается с
катастрофической быстротой. Мы стояли на западной стене утром
следующего дня, вглядываясь в сторону противника. Явился и Этаби,
несмотря на мой приказ отдыхать.
— Надо меньше есть, — проворчал хуррит, пробуя рукой раненое
плечо, — эти лучники едят каждый за троих.
— Они и сражаются за троих, — огрызнулся Супимат. Два командира
готовы были грызться и дальше, но Шулим прервал:
— Арт, со стороны врага едут. — Присмотревшись, не поверил своим
глазам: колесница в сопровождении двух всадников направлялась в
нашу сторону. По мере уменьшения расстояния, белый стяг в руках
одного из всадников становился виден всё отчётливее.
— Переговоры?
— Это ловушка, — Ада вцепилась в мою руку, — не ходи, я чувствую
подвох.
— Их всего трое, со мной будут Шулим и Супимат раз Этаби
ранен.
— Я могу, — взревел хуррит, но внезапно успокоился: только
гримаса на лице выдавала, чего стоила ему эта активность.
— Шулим, пусть оседлают лошадей, — я не собирался смотреть на
Супилулиума снизу вверх, хватит прошлого раза. Делегация хеттов
остановилась в сотне метров от Нарриша, всадник высоко поднял стяг,
словно боялся, что мы его не видим.
— Арт, — донёсся голос хеттского царя, — я хочу поговорить с
тобой и твоей женщиной.
— Со мной? — удивилась Ада и, не дав мне времени отказать ей,
прокричала в ответ:
— Мы выходим!
— Ты что делаешь?
— Иду с тобой! — Ада лихорадочно приглаживала волосы, критически
осматривая свой наряд. Женщины остаются сами собой даже во время
войны — наглядное доказательство этого тезиса прихорашивалось прямо
передо мной.
— Супимат, ты останься. Возьми лучших лучников и будь готов
стрелять. — Похлопав командира лучников по плечу, подсадил Аду на
лошадь и вскочил сам. Шулим уже находился в седле, гарцуя перед
воротами.
— Открывай, — мы выехали, чувствуя на себе взгляды со стены.
— Ты не наговорился ещё? — фамильярно приветствовал Супилулиума,
остановив коня в пяти метрах. Хетт пропустил мимо ушей мою
колкость, изобразив на лице улыбку:
— Инанна — прекрасная богиня, — Ада слегка покраснела от
комплимента хетта.