Про упомянутых Буса и Славена,
признаться, я тоже ничего не знал. Хотелось сказать: «не помнил»,
но нет, именно не знал. Потому что к утру, за ночь, проведённую в
таком оживлённом общении-познании, я убедился, что память моя
совершенно перестала валять дурака, как пробовала частенько,
особенно последние два года. Когда ходишь по дому, как неприкаянная
душа, пытаясь вспомнить сперва имя одноклассника, потом случай с
лекции на втором курсе, а потом просто ходишь и безрезультатно
силишься понять, чего же именно ищешь. Теперь же я помнил
решительно всё, в подробностях и деталях. Например, материн платок,
в котором она передала отцу несколько варёных яиц, пару картофелин
и немного сахару, был бледно-голубой с тёмной каймой. Я бежал за
строем, задыхаясь от холодной осенней пыли, боясь, что не найду
среди одинаковых шинелей батю. Но добрые дяденьки-солдаты передали
меня с рук на руки от края шеренги в середину. Отец обнял так
крепко, что едва не задушил. Велел беречь мать и брата. И отдал
соседу по шеренге обратно, отвернувшись. Не сбивая шага. Мёрзлой
чёрной осенью 1941 года. Мне тогда едва исполнилось четыре года. Я
не видел его больше никогда.
Всеслав переживал вместе со мной это
яркое воспоминание. Он тоже совершенно так же бежал за отрядом
отца, только пыль стояла не от людских ног, а от конских копыт, и
передавали его с рук на руки дружинные значительно выше над землёй.
И платок был парчовый, с золотой бахромой. А в нём — немного мёду в
сотах, хлеб да соль. Только его батя с того похода вернулся.
Эти детские воспоминания, одни на
двоих, сблизили нас сильнее. Он, кажется, успокоился, почувствовав,
что ни к полякам, ни к немцам, ни к византийцам, ни к степнякам у
меня никакой тяги нет, и что ни за один из сложившихся в его
времени лагерей я выступать не собираюсь, потому что ни об одном из
них ни малейшего представления не имею.
Я чувствовал, как саднит грудь под
лоскутом Глебовой рубахи. Как дышат слева и справа сыновья
Всеслава. Как тянет неожиданным в яме сквозняком по босым ногам.
Как кусают надоедливые клопы. И был полностью, безгранично и
безоговорочно счастлив. Потому, что был жив. Снова жив.
* musculus stapedius(лат.)–самая
малая из мышц человеческого тела -
стременная мышца, контролирующая стремечко. Она достигает
длины