Напугав таким образом хихикающих девушек, всё же добираюсь до
Грановитой палаты, где у входа меня уже ждёт Василий Грязной.
— Всё готово?
— Всё, государь. Мои людишки по первому зову войдут. А в Кремль
Ефим со своей тысячей въехал.
— Не много ли чести для одного боярина? — фыркнул я.
— А вдруг у него заступники объявятся? — поддержал моего
ближника Никифор. — Глядеть в оба! — рявкнул он столпившимся за
спиной рындам. — Дело государево!
Вхожу в зал, киваю, в ответ на поклоны бородачей, всматриваюсь в
лица рассевшихся по лавкам бояр. Есть ли среди них сторонники
бывшего воровского патриарха? Наверняка. Осмелятся ли они вступится
за его соглядатая в Думе? А вот сейчас и проверим!
— Я собрал вас, бояре, чтобы поделится теми слухами, что гуляют
по Москве. В то время, когда я собираюсь в поход, чтобы оборонить
государство от басурман, воров и латинян, у меня за спиной
некоторые из бояр строят козни и плетут заговор.
— То навёт! Мы все здесь к тебе, государь, радеем. Нет среди нас
изменников.
Мстиславский, кто же ещё? После рождения дочери и смерти
девочки, князь явно на меня озлобился, вновь встав во главе
негласной оппозиции. Правда, вперёд по своему обыкновению, князь не
лезет, подставляя под удар кого-нибудь из менее осторожных
сторонников.
— На Москве по закоулкам шепчут, что если де Мария Шуйская родит
мальчика, то значит сам Господь так восхотел, — веско заявил
Грязной. — А ещё благословение Филарета вспоминают.
— Государь, — вскочил со скамьи Скопин-Шуйский. — Богом клянусь,
в том моей вины нет!
— Сядь, князь, — отмахнулся я. — Я на тебя и не думал даже.
Ведаю, что Марию в твоём доме под строгим присмотром держат, а на
подворье холопы никого ни днём, ни ночью не пускают.
— Даже если на Москве и шепчутся о том, — влез в разговор мой
несостоявшийся сват на грузинской принцессе, думный дворянин Михаил
Татищев, — то отчего ты на бояр думаешь, царь-батюшка? У Филарета и
без того в городе свои людишки есть.
— Есть, — согласился я. — И не только в Москве. Недавно его
сторонники напали на стрелецкий отряд с приставом, что княгиню
Лизку Зубатую из Ростова в Тихвинский Успенский монастырь
перевозил.
— Убили? По заслугам и смерть, воровке! То Филарет отомстил! А
зачем её в Тихвин повезли? — загалдели со всех сторон бояре.
— А затем, чтобы людишек, что на неё нападут, схватить, —
усмехнулся я.