— Схватили?
— Их начального человека поймать смогли, — ответил я князю
Борису Лыков-Оболенскому. — Да ты его знаешь, Борис Михайлович. То
Васятка, сынок свояка твоего, Ивашки Сицкого! Тот самый Васятка,
что в Ярославле стрелу в меня метнул да верного слугу моего, Семёна
Лутохина убил.
В зале воцарилась тишина. В моих словах было столько яда, что
даже распоследнему идиоту стало бы понятно, что сказаны они были
неспроста. Бояре, все как один, развернулись в сторону Лыкова,
впились в князя глазами, отслеживая реакцию. Тот сильно побледнел,
стиснув рукой посох, но голову не опустил, с вызовом смотря мне в
глаза.
— Я к чему речь веду, князь. Сицкий на дыбе всех воров, что руку
Романовых держат, выдал. А в Москве на тебя, как главного
подручника Филаретова, показал.
— Я не подручник. Лыковы у Романовых под рукой никогда не
ходили!
— Ах ты, изменник! — взревев медведем, вскочил со своего места
Жеребцов. — На государя умышлять удумал! Удавлю, Иуду!
— А ну, стоять! — вот вроде Грязной и голоса почти не повысил, а
даже у меня мурашки по спине пробежали. — Охолони, Давыд. Зашибёшь,
князя ненароком, а тут дело государево. Тут без розыску никак
нельзя!
Вбежавшие в палату холопы набросились на опального боярина,
поволокли из дворца. За спиной засопел Никифор, но никто из думцев
даже не дёрнулся вслед.
Вот и хорошо. Вот и правильно. Значит, на время мои недруги
присмиреют, устрашённые расправой с Лыковым. А там уже и я из
похода вернусь. Там уж ес корнем измену начать выкорчёвывать можно
будет.
19 марта 1609 года от рождества Христова по Юлианскому
календарю.
— Ну, с Богом, Давыд Михайлович, — приобнял я Жеребцова. —
Надеюсь на тебя. Ворогам спуску не давай да город к обороне
готовь.
— Думаешь, не одолеет Скопин-Шуйский татар? — скосил губы в
усмешке новоиспечённый тульский воевода.
— Одолеет, — решительно отмёл я его сомнения. — С князем
пятнадцать тысяч поместной конницы ушло. И семь тысяч стрельцов. А
там ещё Ляпунов со своими рязанцами на соединение подойти должен.
Сила! Но если орда по своему обычаю на загоны разделится,
какая-точасть татар может и сюда
просочиться.
— Не должны, — покачал головой Дмитрий Пожарский. Князь,
неожиданно назначенный главой второго царского войска, взлетел на
немыслимую для себя высоту. И, тем не менее, он решительно взял
бразды правления войском в свои руки, не стесняясь оспаривать
мнение