ы, успел со всесильным Слугой государевым
пообщаться. Василий Грязной, при желании, умеет очень убедительным
быть.
В принципе, против дополнительного охранника я и сам был не
против. Понятно же, что случись что, внук бывшего опричника, не
раздумывая, за меня жизнь отдаст. Но само постоянное присутствие
хмурого, немногословного жильца немного раздражало.
— Государь, — не дал мне ответить Никифор, с тревогой
всматриваясь в снежную завесу. — Вроде дозор возвращается.
— Где?
— .Да вон, прямо через поле ломятся!
К нам подъехал десяток всадников из отряда Подопригры,
расступились, пропуская вперёд смертельно уставшего, с торчащим из
плеча обломком стрелы молодого воина в видавшим виды тегиляе.
— Так это же Петрушка Колупаев, государь, — во второй раз за
этот день соизволил открыть рот Грязной. — Сын боярский из Одоева,
— пояснил он мне.
— Государь?! — неверяще уставился на меня дворянин.
Впрочем, за Грязным привычки шутить явно не водилось, поэтому
Колупаев, быстро сориентировавшись, буквально сполз с коня, ухнув
коленями в белую жижу. — Спаси, государь! От всех жителей Одоева
тебе челомбью!
— Это от кого же я их спасти должен? — невесело усмехнулся я. —
От их собственной измены? Да и ты, выходит, руку вора держал.
— Колупаевы тебе завсегда верны были, царь-батюшка, — не вставая
с колен, поднял голову воин. — Моего батюшку за это Вор, что
царевичем Петром себя величал, велел смерти предать!
— Это правда? — оглянулся я на Грязнова. Раз он здесь самый
признанный эксперт по одоевскому дворянству, пусть и
докладывает.
— Правда, государь, — подтвердил тот. — Сына боярского Никитку
Колупаева самозванный царевич три года назад повелел со стены
одоевской крепости сбросить.
— Ну, поднимайся, Пётр Никитич, коли так, — усмехнулся я. Двое
рынд, соскочив с коней, помогли подняться раненому. — Что там с
Одоевым такого случилось, раз ты со стрелой в плече по окрестностям
Тулы скитаешься?
— Ногаи, царь-батюшка. Пять сотен к городу подошло. А у нас
добрых воев и сотни не наберётся. Кто к Калуге ушёл, кто на Дон
подался. Не выдержать нам доброй осады.
— Пять сотен, — протянул у меня за спиной Никифор. — Видать
какой-то бей решил впереди орды со своим отрядом проскочить да
вволю пограбить.
— Ну, и пусть грабит! — зло поджал губы Тараско. — Раз жители
Вору поклонились, пусть Вор их и защищает. Иным впредь урок
будет!