Выйдя из помещения, я начал наводить порядок: устранять следы
побоища, скрывать повреждения на телах мертвецов, расставлять
засаду против тех, кто должен вернуться с вылазок – таких четверо,
вопреки памяти того бандита из переулка.
Всё же лидеру виднее, сколько у него подчиненных в Перьях.
Передав чайке мешочек с монетами, я отправил её спрятать
сокровище где-нибудь на высокой, труднодоступной крыше. Что делать
с барахлом? Есть торговцы в Браавосе, которые скупают краденое.
Правда, они занижают реальную стоимость товара в десятки раз.
Ну, за неимением лучшего, сойдет и так, завтра продам через
Вестника.
Отдав приказ ждать, я отключил взор и убрал ладони с лица. Снова
убежище, снова холод, дующий с Узкого моря. Если в моей прошлой
жизни обитать у побережья было почетно – дорого и богато, то здесь
это настоящая напасть. Волны могут снести постройки, вонь гниющих
водорослей постоянно бьет в нос, да и других неприятных причин для
переезда хватает.
Вредные соседи одна из них.
Спустя полчаса снова заявились ко мне. На этот раз беззубая
старуха, морщинистая, худая и страшная, как сама смерть. На ней
было платье, выцветшее лет пятнадцать назад. Дай ей косу в руки, и
она своим видом доведет до смерти кого угодно. Не местных – тут
каждый пятый на неё сам похож, но из моего прошлого уж точно.
— Мальчик, — прохрипела гостья. — Дай старухе кусочек. Хоть
крошку.
— Что найдете, всё ваше, — обвел руками помещение, где самым
ценным была солома.
— Не ври мне! — сердито надавила она. — Ты молод, силен. Найдешь
ещё. А я… я уже не могу. Ноги не держат, руки дрожат. Дай, мальчик.
Дай, пока я не упала тута, на этих камнях, и не стала ещё одним
трупом, что выбросят в канал.
— Всё ваше, что найдете, — повторил я, когда мой живот заурчал
от голода. У тех, кто голодает неделями, а то и месяцами, такого
нет. Их организм перестраивается, экономя силы даже на такие
сигналы.
— Я три дня к тебе захаживаю и выискиваю, где ты всё прячешь… —
пожевала она деснами, после чего плюнула на пол. — Завтра я всё
расскажу страже… Вор ты! Делись, или тебя повесят!
Проверив с помощью грызунов округу, я поморщился.
За старухой наблюдали несколько силуэтов в темных плащах.
— Моя совесть чиста. А теперь проваливай, пока камнями не забил,
— для убедительности подобрал камень и сердито на неё уставился.
Соседка ещё пару ласковых слов добавила, прежде чем удалиться, но
по её виду можно было понять одно – пора переезжать.