Итак, согнувшись в три погибели, я
сразу же отполз в самый край отсека. К слову, ЕДИНСТВЕННОГО жилого
отсека.
Никаких тебе кают, камбузов и
санблоков. Спасибо на том, что хотя бы гальюн имеется и не придётся
ссать в бутылку на глазах у деда, — а ещё не видеть, как ссыт в
бутылку сам дед. Во-о-от… А помимо гальюна здесь был ещё: моторный
отсек, торпедный отсек, — в который я сразу же зарекся залезать, —
и центральная рубка. Последняя по размеру напоминала собачью
конуру, и Грызлов полностью занял её собою.
— А чо так жарко-то?! — крикнул я
Пете.
— Нормально! — ответил тот. — Как в
нейтральные воды выйдем, всплывём и люк откроем! — затем чуть
помолчал и добавил: — Если шторма не будет!
Короче… вот как-то так.
Все свои представления о подлодках я
почерпнул из художественных фильмов. В них с лодкой обязательно
происходило что-то лихое и нехорошее типа пробоины или атаки
кракена, но зато актёры при этом не обливались потом и не
передвигались гусиным шагом. Обман, получается? Как выяснилось нет,
не обман.
Петя объяснил, что угнать что-то
более просторное у него бы не получилось. Точнее, именно угнать —
да. А вот управлять уже нет. Так что наше путешествие будет
происходить на подводной лодке малого разведывательно-диверсионного
класса и надо радоваться тому, что имеем.
Ну да ладно. «В тесноте, да не в
обиде» — поговорка как нельзя кстати. Главное, что всё задуманное
исполняется, а уж сутки внутри душной консервной банки я как-нибудь
перетерплю…
***
— Фу-у-у-ух…
До места встречи мы добрались уже
через час. Лодка всплыла, Грызлов заглушил моторы, и я тут же полез
наверх подышать воздухом. Понятное дело, что тормознули мы не рядом
с рыбным рынком Палермо, и не на пляж приплыли, — отдыхающих
пугать.
Нет. Всплыли мы в заранее
обусловленном квадрате и на приличном удалении от суши, так что
берег отсюда едва виден. Море кругом. Море-море-море, моя торчащая
из люка красная рожа что благодаря закатному солнышку стала аж
пунцовой, да ещё катер где-то невдалеке.
И это, стало быть, наши.
Я высунулся из подлодки наполовину,
помахал рукой и судно двинулось нам навстречу. На борту стоял
улыбающийся во все тридцать два зуба дед, — должно быть, я сегодня
значительно вырос как в глазах Джордано ди Козимо, так и в глазах
всей семьи Каннеллони. Так вот. На катере стоял дед, рулевой и…