Ткань платья скользнула вниз, обнажая плечи. Бретельки шелкового
белья единственное, что удерживало платье от падения на пол.
Когда ее пальцы принялись за пуговицы моей рубашки, я
почувствовал рождающееся во мне желание, не просто физическое, но
глубинное, всепоглощающее стремление к близости.
Элизабет Кларк сломала мои защитные барьеры, проникла за маску
успешного финансиста и заставила меня почувствовать то, чего я не
чувствовал десятилетиями - подлинную уязвимость. Это пугало и
восхищало одновременно.
Ее платье соскользнуло на пол, образовав изумрудный круг у ее
ног. В тонком белье из кремового шелка и жемчужном ожерелье она
напоминала античную статую, ожившую в отблесках камина.
— Ты прекрасна, — мой голос прозвучал хрипло.
Ее руки скользнули под мою расстегнутую рубашку, прохладные
пальцы на горячей коже:
— А ты слишком много говоришь.
Она потянула меня к широкому дивану у камина, и я последовал,
как завороженный. Крахмальный воротничок и галстук отправились
вслед за жилетом на пол. Рубашка полетела туда же.
Когда Элизабет опустилась на диван, я на мгновение застыл,
любуясь игрой света на ее коже. А затем опустился рядом, целуя
каждый дюйм ее тела, как паломник, поклоняющийся святыне.
Внешний мир перестал существовать. Забылись Continental Trust,
предстоящий крах, преступный синдикат и все, что могло нас
разделить. Остались только мы двое, сплетенные в единое целое на
фоне танцующих теней от камина.
Ее вздохи смешивались с моими, когда наши тела переплетались в
древнем танце страсти. Жемчужное ожерелье холодило мою грудь,
контрастируя с жаром ее кожи. Шелковое белье давно присоединилось к
остальной одежде на полу, оставив нас обнаженными и уязвимыми друг
перед другом.
Элизабет двигалась с той же решительностью, с которой
преследовала свои журналистские расследования, целеустремленно,
страстно, не упуская ни единой детали. Ее пальцы исследовали каждый
дюйм моего тела, запоминая, изучая, требуя.
Мы растворились в мгновении, где не существовало ни прошлого, ни
будущего. Только настоящее, только мы двое, объединенные в
стремлении к абсолютной близости.
Не знаю, сколько времени прошло. Минуты или часы слились в
бесконечную последовательность прикосновений, поцелуев, шепота.
Реальность сузилась до пространства дивана у камина, где остальной
мир перестал существовать.