Когда мы наконец замерли в объятиях друг друга, тяжело дыша,
первые тени сомнений вернулись. Я ловил себя на мысли, не совершил
ли ошибку, позволив себе такую близость. Не только физическую, но и
эмоциональную.
Элизабет, словно почувствовав мое беспокойство, провела пальцем
по моей щеке:
— О чем ты думаешь? — ее голос звучал мягко, с легкой
хрипотцой.
— О том, насколько хрупок момент, — ответил я, взяв ее руку и
поцеловав пальцы. — И насколько опасен наш альянс.
— Альянс? — она приподнялась на локте, глядя на меня с легкой
усмешкой. — Довольно формальное слово для того, что только что
произошло.
— Я имею в виду не только это, — я смахнул прядь волос с ее
лица. — Каждый из нас ведет свою игру, преследует свои цели.
Сближение делает нас уязвимыми.
Она внимательно изучала мое лицо:
— Знаешь, что меня всегда удивляло в тебе, Уильям? Ты говоришь
как человек, несущий на плечах тяжесть, которую никто не видит.
Как точно она это подметила. Тяжесть знания будущего. Тяжесть
двойной жизни. Тяжесть ответственности за решения, влияющие на
судьбы многих.
— У каждого свой крест, — уклончиво ответил я.
— И свои секреты, — добавила она, проводя пальцем по моей груди,
но продолжать расспросы не стала. Вместо этого Элизабет опустила
голову мне на грудь, слушая биение сердца: — Иногда мне кажется,
что я совсем тебя не знаю.
— Разве мы когда-нибудь по-настоящему знаем другого человека? —
философски заметил я, поглаживая ее по спине. — Даже самих
себя?
— Всегда уходишь от прямых ответов, — она легко укусила меня за
плечо. — Даже сейчас.
Я хотел ответить, но в этот момент раздался приглушенный звонок
телефона из соседней комнаты. В ночной тишине он прозвучал как
тревожный сигнал.
Мы застыли. Звонок повторился.
— Кто может звонить так поздно? — прошептала Элизабет.
— Ничего хорошего это не предвещает, — я поднялся, набрасывая
халат, который всегда держал в маленьком шкафу в библиотеке. —
Подожди здесь.
Элизабет кивнула, натягивая на плечи плед, лежавший на спинке
дивана. Ее волосы, растрепанные нашими ласками, придавали ей
особенно хрупкий вид.
Я прошел в кабинет, примыкающий к библиотеке, и снял трубку с
телефонного аппарата из полированной латуни:
— Стерлинг слушает.
— Мистер Стерлинг, прошу прощения за поздний звонок, — голос
принадлежал Луиджи, связному Кляйна. — У меня срочное сообщение от
докера.