— Значит, они хотят знать, куда мы едем. Интересно.
Дорога на Лонг-Айленд вела через респектабельные пригороды, где
за высокими изгородями скрывались поместья финансовой элиты.
Ухоженные газоны, освещенные лампами на кованых столбах,
величественные особняки в колониальном стиле, конюшни, переделанные
в гаражи для дорогих автомобилей.
Особняк Астор располагался на берегу залива, за воротами из
кованого железа с позолоченными деталями. Швейцар в темно-синей
ливрее с золотыми пуговицами проверил мои документы и махнул рукой
шоферу, указывая направление к главному входу.
Трехэтажное здание из красного кирпича и белого камня
возвышалось среди вековых дубов. Широкая лестница вела к портику с
колоннами в греческом стиле. В окнах первого этажа мерцал теплый
свет, а из высоких труб поднимался дым, видимо, в камине горел
огонь.
— Пойдем со мной, Патрик, — сказал я, выходя из машины. —
Мартинс, если через два часа мы не вернемся, вызывай полицию.
— А если полиция окажется с ними заодно? — мрачно
поинтересовался О'Мэлли.
— Тогда, Мартинс, вызывай федералов. А еще лучше -
журналистов.
Дворецкий встретил меня в просторном холле, украшенном картинами
старых мастеров в позолоченных рамах. Хрустальная люстра размером с
карету отбрасывала радужные блики на мраморный пол, выложенный
черно-белым шахматным узором.
— Мистер Стерлинг? Господа ожидают вас в Зеленой библиотеке.
Позвольте проводить.
Мы прошли по коридору, стены которого украшали портреты
предыдущих поколений семьи Астор. Суровые мужчины в темных сюртуках
и дамы в кринолинах смотрели с холстов, словно оценивая каждого
входящего в их родовое гнездо.
Дворецкий остановился у двери из темного дуба, украшенной
резными медальонами, и деликатно постучал.
— Войдите, — послышался знакомый голос Шварца.
Зеленая библиотека оправдывала название: стены были обиты
зеленым шелком, а книжные шкафы, тянущиеся до самого потолка, были
заполнены томами в переплетах изумрудных оттенков. Камин из белого
мрамора занимал центральную стену, в нем потрескивали дубовые
поленья, наполняя воздух ароматом дыма и живицы.
Александр Шварц сидел в глубоком кресле справа от камина, его
седые виски серебрились в свете пламени. На коленях лежала открытая
папка с документами. Генри Форбс сидел за столом, силуэт его
худощавой фигуры четко выделялся на фоне стены. О'Мэлли остался в
коридоре, готовый к действию.