Сорок один процент. Этого недостаточно, но лучше, чем ничего. По
крайней мере, сотня с лишним миллионов долларов будет спасена от
грядущей катастрофы.
— Спасибо, Элеонора. А что с сопротивлением? Кто категорически
отказался от изменений?
— Мистер Хендерсон из Chicago Steel, мистер Томпсон из Midwest
Manufacturing и синдикат фермеров из Айовы. Они считают ваши
предупреждения излишне пессимистичными.
Я кивнул, делая пометки в блокноте. Хендерсон, Томпсон, фермеры
из Айовы - все они потеряют большую часть капитала. Но я сделал все
возможное, чтобы их предупредить.
Поздним вечером, когда офис опустел, я сидел за столом,
просматривая итоги дня. За окном загорались огни ночного
Манхэттена, город жил своей обычной жизнью.
Прескотт вошел без стука.
— Как прошел день, Уильям?
— Удалось спасти сорок один процент, — устало ответил я. —
Остальные пятьдесят девять процентов пойдут ко дну вместе с
рынком.
— Сорок один процент - это больше ста миллионов долларов, —
заметил Прескотт. — Сто миллионов долларов, которые иначе были бы
потеряны. Неплохо для одного дня работы.
Он был прав. Но мне хотелось спасти всех. Каждый доллар, который
будет уничтожен в грядущем крахе, означал чьи-то разбитые надежды,
разрушенные планы, искалеченные судьбы.
Видя, что я не настроен на беседу, Прескотт сказал, что срочно
едет на встречу с Кромвелями и вышел. Я взял телефонную трубку и
набрал номер мисс Говард.
— Элеонора? Извините за поздний звонок. Завтра утром начинаем
второй раунд встреч. Всех, кто отказался сегодня, приглашаем на
повторные консультации. Возможно, дополнительные аргументы их
переубедят.
— Конечно, мистер Стерлинг. Что-нибудь еще?
— Да. Подготовьте анализ биржевой паники 1907 года. Максимально
подробный, с примерами конкретных потерь. Иногда исторические факты
убеждают лучше абстрактных прогнозов.
Повесив трубку, я откинулся в кресле, глядя на вечерний город.
Времени оставалось совсем мало.
История научила меня, что даже небольшие изменения могут иметь
огромные последствия. Возможно, те сто с лишним миллионов долларов,
которые удастся сохранить, станут основой для восстановления
экономики после краха.
По крайней мере, я надеялся на это.
На следующий день, едва я закончил утренние встречи с клиентами,
мне позвонил сенатор Эдвард Кларк. Его голос звучал напряженно, с
той особой интонацией, которая в Вашингтоне означала серьезные
дела.