Дело в том, что Зури пришла ко мне,
перепрыгнув через голову своего непосредственного начальства.
По её словам, после нашей
единственной встречи, её, за неимением лучшего объяснения, замучила
совесть. Зури была молода, как по меркам крылатых, так и людей, но
исключительно начитана – и назубок знала историю противостояния
вечных замков. Полночь почти всегда выступала антиподом Полудня, её
хозяева не отличались высокими моральными качествами, а историей о
нашей совместной битве с Конрадом на Земле с Зури никто не
поделился. Исанкара считалась угасающим, второстепенным узлом,
новости туда добирались медленно. Так что, когда эмиссар Полудня
ощутила прибытие хозяина Полуночи – с помощью цепи лично
настроенных заклятий, – она тут же предположила худший вариант.
Предположила, и немедленно начала действовать.
Её не смутило, что хозяин Полуночи
взялся помогать народу Зун’Кай – пути вечных замков были
неисповедимы, а зло могло действовать окольными путями.
Её не останавливала разница в силах –
Зури практиковала магию с малых лет, и не без оснований полагала,
что если не победит, то точно сможет нарушить планы страшного
врага.
Её не пугало поражение в бою и даже
смерть – крылатые её племени в целом отличались склонностью к
фанатизму.
А вот что для Зури стало настоящим
шоком – это моё «бессмысленное, безумное, идиотское милосердие»,
как метко выразилась Мелинда. То самое, что остановило руку со
Штернклином, позволило нам с хозяйкой Полудня провести почти
нормальный диалог, учитывая обстоятельства. Но на эмиссара Полудня
ситуация оказала куда как более сильное впечатление.
Сперва она пыталась убедить себя, что
это была хитрость, попытка сбить её с толку, но с каждым днём всё
больше сомневалась. Тогда Зури начала самостоятельно наводить
справки о текущем состоянии Полуночи, моих деяниях и провалах –
тех, что так или иначе просочились в общее информационное
пространство между мирами. О моей давней дружбе с Илюхой, о
краткосрочном военном союзе на одну ключевую битву, и обо всём
остальном.
Пока наконец в Зури Этуване Ка’Тенда
не созрела уверенность, что она совершила ужасную ошибку.
Хуже всего было то, что эту ошибку с
ней разделяла сама хозяйка Полудня. Леди Мелинда, при всей своей
праведности и чести, была слишком старомодна, чтобы принять идею
полноценного союза с древним врагом. Свою аргументацию она мне
высказала ещё перед походом к сердцу, тогда же, когда и выложила
ультиматум. Все мои дальнейшие попытки наладить контакт лишь
оттянули формально объявленную войну, и то – не начни Конрад
межузловой геноцид, ситуация для Полуночи могла бы сложиться
гораздо печальней.