Наконец его слова дошли до моего сознания. Прелаты пришли, чтобы привести в исполнение ритуал казни.
«Живые камни Ансаллы решат судьбу предателей короны...»
Я знала, что это значит.
Нет... О боги, нет, я не хочу так умереть! Любая смерть, только не эта!
Чувствуя, как страх подталкивает меня спасать свою жизнь, я сделала шаг назад, чтобы бежать, как вдруг со двора раздался громкий возглас одного из магов:
- Кровь рода этой земли останется здесь! Да будет скована цепями Нагрота!
Всего лишь шаг... Один только шаг – это все, что было позволено мне безжалостной судьбой.
Мое тело сковало оцепенением – я не могла двинуться, словно меня пригвоздило к месту. С металлическим лязгом вокруг моих кистей и щиколоток, и даже вокруг моей шеи сомкнулись кандалы, возникшие словно из ниоткуда.
С трудом мне удалось повернуть голову – едва-едва, шея казалась деревянной, но в отличие от рук и ног не окаменела. На границе зрения сквозь пелену слез, застеливших мои глаза, я видела лицо вора.
- По... мо... ги... – вместо звуков из моего горла вырывалось только слабое сипение; прелаты Нагрота были беспощадны – они отобрали у меня даже возможность просить о помощи.
Однако к своему удивлению я поняла, что вор услышал меня. С потемневшим от ярости лицом он подался вперед, но... Тотчас сжав губы, шагнул назад, подавляя порыв помочь, и медленно покачал головой из стороны в сторону.
- Прости, - донесся до меня его глухой голос, а в следующий миг резко развернулся и, метнувшись к двери, был таков.
Крохотная надежда на помощь потухла в моей груди. Он сбежал, а больше мне не у кого просить помощи. Я обречена.
Меня вывели во двор, где уже ожидали мой отец и Юна – в кандалах, как и я. Лицо отца было искажено гневом:
- Как вы смеете так обращаться с моей семьей после того, как я столько лет верой и правдой служил короне?! Меня и мою семью оклеветали! Вы намерены казнить нас по ложному навету?! Я требую аудиенции у его величества!
- Его величество подписал приказ о немедленной казни всего рода де Фракиз, - ответил один из посланников короля. – В аудиенции вам отказано загодя.
- Это предательство! – взревел отец.
- Только его величеству решать, что считать предательством, ваша светлость. Готовьтесь к казни. Молитесь богам вашего рода.
Всадник увел лошадь в сторону, больше не слушая возмущенных криков герцога де Фракиза. Мой взгляд нашел Юну. Сестра не смотрела на меня. Казалось, она как будто не здесь и даже не обращает внимания на происходящее – ее взгляд был устремлен в пустоту перед собой. Она не плакала и не кричала, не просила ни о чем, я не видела в ее лице ни страха, ни отчаянья – Юна выглядела отрешенной, и это испугало меня больше, чем отчаянные и гневные крики отца. И даже когда во дворе появилась наша матушка, Юна не подняла глаз, будто ничего не слышала и не видела.