«Черт! — выругался про себя Иван
Палыч. — Совсем как в Рябиновке!»
Доктор обернулся к Аглае. Та
шепнула:
— Тиф. Семья Ковалевых.
— Аглая, в изолятор их, к Ефросинье,
— произнес доктор, с трудом сдерживаясь, чтобы не заругаться. —
Постель готовь, воду кипяти, хинин возьми, температуру нужно сбить
— горячие все как печь. Маски на всех, и девок зови, пусть моют
полы карболкой. Я сейчас, с этими… — он кивнул на приёмную, где
ждали счетоводы, — разберусь и начну осмотр.
Аглая метнулась в больницу, а доктор,
сжав кулаки, посмотрел на телегу. Беда приходит не одна. Вот тебе,
батенька, неучтенка морфия, а вот тебе еще и эпидемия тифа —
разгребай как можешь.
Дав указания возничему о том, чтобы
сжег солому, на которой вез зараженных, доктор вернулся в приёмную.
Ревизоры по прежнему шелестели бумагами.
— Господа, в больнице карантин.
Брюшной тиф. Новых больных привезли, и это не шутки, — объявил
доктор. — Поэтому оставаться вам тут здесь не безопасно — рискуете
заразиться. Предлагаю ревизию перенести в школу, там Анна Львовна
вас примет, место выделит. Бумаги обсудим, но не среди заразы.
Лядов поднял брови, его скрипучий,
как ржавый гвоздь голос царапнул:
— Тиф, говорите? Хм, серьёзно. Школа
подойдёт, но где она, доктор? Мы же не местные. Нас бы
проводить.
— Верно, Пётр Фомич, — кивнул Буров.
— Заразу ловить не охота. Школу бы найти, да поскорей. Я вот прямо
уже чувствую, как зараза липнет ко мне!
— Проводим, — кивнул Иван Палыч.
И задумался. Он не мог бросить
больных — их надо было осмотреть, дать лекарства, изолировать.
Аглая, его верная санитарка, уже суетилась в изоляторе, кипятила
воду, раздавала маски девкам, тоже была занята. Анна Львовна? Она в
школе и даже не в курсе о гостях. Кто ещё? Кого еще можно
отправить?
Его взгляд скользнул к окну, где
мелькнула рыжая макушка. Андрюшка, парнишка, выписанный на днях,
пробегал по двору, его худые ноги мелькали, как у жеребёнка. В
одной руке — деревяшка, в другой — маленький ножичек,
поблёскивающий на свету.
— Андрей! — Артём, выскочив на
крыльцо. — Иди сюда, дело есть!
Андрюшка, остановившись, обернулся,
его круглое лицо, с щербинкой в зубах и оттопыренными ушами,
расплылось в улыбке.
— Ты чего тут ходишь?
— Иван Палыч, я это, по делу! Дрова
хотел поколоть, как обещал, а тут деревяшку нашёл, думаю, кораблик
вырежу, для Аглаи, она ж любит, когда я… Ой, а вы чего? Больные,
да? Слышал, телегу пригнали, опять война, поди? Раненные?