— Ага-с…
Торопливо накинув пальто, Буров
скользну в дверь и вдруг обернулся на пороге:
— Сударь! Что подпись не ваша —
видно, у меня глаз наметанный. Так что ищите в городе эксперта,
писаря… лучше из казенного присутствия. А насчет печати — тут
ничего сказать не могу. Ну, что ж — бывайте. Да! Вот ваш докУмент —
для экспертизы…
От неожиданности Иван Палыч даже
забыл поблагодарить. Подпись… печать… писарь из казенного
присутствия… Из государственной конторы, в переводе на человеческий
язык…
Некогда только ездить! Тиф этот
чертов, пациенты… И все же, нужно будет выбраться в город хотя бы
на пару-тройку часов… Эх, мотоцикл бы! Не было бы проблем. Кстати,
надо бы заглянуть в кузницу. А уж потом — в город. Может, нужна
какая деталь?
***
В кузне летели искры. Кузнец Никодим
в кожаном фартуке деловито ковал какую-то непонятную треногу. Слева
от входной двери, у рукомойника, тускло поблескивал прислоненный к
стеночке мотоциклет. Рядом, на верстаке, лежал разобранный
карбюратор, еще — какие-то журналы и небольшая книжечка — «Житие
Святаго Николая, епископа Мир-Ликийскаго». Ну да, чему тут еще
лежать-то? Уж точно, не сочинениям господина Чернова,
социалиста-революционера.
Подойдя к наковальне, доктор громко
поздоровался.
— А! Иван Палыч! — обернулся кузнец.
Сильные, жилистые руки его лоснились от пота. — Чутко погоди…
Посмотри вон, журналы.
«Фотографический листокъ»,
«Фотографическия новости», «Фотографическое обозрение»…
— Одна-ако! — не сдержав удивления,
доктор присвистнул. — Это откуда ж такие?
— Батюшка наш принес. Отец Николай, —
утерев пот, пояснил кузнец. — Треногу от фотографического аппарата
в починку, и вот — журналы да Житие. Знает, что почитать люблю.
Батюшка — фотограф-любитель? Вот это
— да-а… Ну, а почему бы и нет? Хобби есть у многих.
— Про мотоциклетку твою скажу так… —
поставив треногу в угол, Никодим вымыл под рукомойником руки. —
Езжай-ка ты, Иван Палыч, в город. К Нобелю, на склады. Спросишь там
топливный жиклер. Может, и есть у них. А нет, так закажешь!
— Спасибо! Уже бегу… Прямо на
станцию.
***
Подморозило. Налетевший ветер гнал по
заснеженному полю поземку. Поежившись, доктор похвалил себя за то,
что все-таки надел зимнюю беличью шапку. Не помешало!
По дороге на станцию молодой человек
все думал об Аглае. Неужели — она? Нет, быть такого не может, Аглая
— девушка честная. Если только ее вокруг пальца не обвели… она уж
такая доверчивая. Впрочем, как и многие деревенские.