— Доктор Петров, Иван Павлович, —
сняв шапку, церемонно представился гость.
— Доктор? — цепкие светлые глаза
внимательно изучали визитера. — А я не больной!
— Ах, забыл… вот!
Иван Палыч протянул записку.
— Ах, вас Алексей Николаевич послал?
Так бы сразу и сказали.
Гравер откинул цепочку, распахнув,
наконец, дверь. Живенький такой старичок с венчиком седых волос и
остроконечной бородкой. Небольшого росточка, юркий и подвижный, как
ртуть.
— Вот, сюда проходите, в кабинет…
Пальто и шапку — на вешалку, обувь можете не снимать.
Присаживайтесь, прошу!
Послушно опустившись в кресло, гость
вытащил документ.
Усевшись за широкий стол, Везенцев
тут же включил электрическую настольную лампу под зеленым абажуром
и, взяв увеличительное стекло, принялся внимательно изучать
бумагу.
Потом поднял глаза и, протянув
визитеру чистый листок, пододвинул бронзовый письменный прибор с
пером, чернильницей и пресс-папье с ручкой в виде позолоченного
амурчика:
— Напишите-ка что-нибудь, молодой
человек. Все равно, что… И распишитесь.
— «Я свободен, словно птица в
небесах», — взяв листок, вслух прочитал гравер. — Это чьи же стихи?
Верно, кого-то из новых? Маяковский, Блок? А, впрочем, неважно… Ну,
что вам сказать?
Старичок принялся рассматривать слова
через лупу.
— Интригующе, весьма интригующе, —
пробормотал он, обращаясь скорее к росчеркам, чем к Петрову. —
Подпись ваша, вне всяких сомнений, подделана! Заключение я напишу…
почерк тоже не ваш… Вот посмотрите, для сравнения, ваш текст:
наклон стабильный в пятнадцать градусов вправо, с равномерным
нажимом пера, с плавным переходом от утолщённой линии к тонкой.
Буква «а» округлой конфигурации, «о» — эллиптическая, — он поднял
взгляд, улыбнулся. — Такое ощущение, будто вы перо впервые держите!
Как будто до этого писали чем-то другим. Старательность ощущается
школьная. Вроде доктор, должны писать много. Ну да ладно. А вот
здесь, смотрите, в принесенном документе, наклон больше, и «о»
более округлая. Явная имитация.
— Так значит…
— Фальсификация, мой друг. Средней
руки фальсификация. Признаюсь, видел я и лучшие образцы. Здесь же,
— старичок с сожалением пожал плечами. — На «троечку».
— А что насчет печати?
— Печать тоже подделана. А вот она,
смею заметить — весьма искусно! Не опытный взгляд не отличит.
Встав, доктор задернул от
выглянувшего вдруг солнца шторы: