— Бран! — Руарк вынырнул из тумана, лицо его покраснело от
быстрой ходьбы. — Третья когорта опоздала на сбор. Говорят, у них
сломалась ось у повозки с болтами.
— Пусть тащат на себе, — процедил я, разворачивая свиток с
перечнем запасов. Чернила расплылись от утренней сырости. — Если к
полудню не будут на месте — тысячник Коналл отправится чистить
выгребные ямы. На месяц.
Руарк хмыкнул, поправляя ремень с эйритовым кинжалом. Его взгляд
скользнул по рядам деревянных ящиков, уложенных вдоль стены. В
каждом — по пятьсот арбалетных болтов, упакованных в промасленную
кожу. Мы потеряли два таких ящика прошлой зимой — крысы сгрызли и
кожу и деревяные части болтов, так как они были пропитаны жиром для
защиты от вечной сырости. Теперь каждый гвоздь проверяли лично.
— Новобранцы из Лейнстера опять путают лево и право, — проворчал
он, подбирая с земли обрывок льняной нити. — Вчера двое прострелили
себе ноги на тренировке. Лекари орут, что не успевают заготавливать
тысячелистник.
Я сжал пергамент так, что хрустнули суставы. Два года мира. Два
года, пока старые волки легиона учили щенков не гадить в общий
котел. Но щенков оказалось вдвое больше, чем волков.
— Отправь провинившихся в обоз. Пусть таскают навоз для полевых
кухонь, — приказал я, направляясь к складам. Сапоги чавкали в
грязи, оставляя следы, которые тут же заполняла мутная вода.
Запах свежемолотой ржи ударил в ноздри, едва я переступил порог
амбара. Двадцать каменных цилиндров, каждый высотой в два
человеческих роста, подпирали сводчатый потолок. На каждом —
выжженная метка: «Осрайге, урожай 869», «Лойгис, ячмень 870».
Зернохранилище Гаррхона напоминало языческий храм, где вместо
идолов поклонялись сытости.
— Шесть тысяч мер, — монах-счетовод Кассиан постучал костяшками
по дубовой бочке. Его пальцы, изуродованные морозом в детстве,
ловко перебирали глиняные бирки. — Еще три каравана идут из Уи
Хенкселайг. Если, конечно, Мунстер не перехватит у брода...
— Перехватят — узнают, как быстро мы можем заставить их
подавится награбленным зерном, оно застрянет у них в глотках, —
перебил я, запуская руку в зерно. Сухие зернышки просочились сквозь
пальцы, звеня, как мелкие колокольчики. Проверка на гниль. Ни одной
черной крупинки. — А солонина?
Кассиан кивнул в сторону подземных хранилищ, куда вела узкая
лестница: