— Хватит на полгода, — сказал Миртан, начальник провиантской
службы. Его лицо, изъеденное оспой, кривилось в подобии улыбки. —
Если не считать крыс и воров.
— Крыс отравим, воров повесим, — ответил я, проводя рукой по
прохладной поверхности коптильного чана. — А ты следи, чтобы монахи
не крали копчёную рыбу «на пожертвования». Бог сыт молитвами, а
солдатам нужен белок.
Миртан кивнул, записывая что-то на восковой табличке. Его предки
были рабами, а теперь он распоряжался запасами целого королевства.
Такие перемены крепче цепей держали его верность.
Спускаясь к пристани, я услышал крик. У лодки с тюками бумаги
дрались двое подростков — видимо, портовые воришки. Один сжимал в
руке сверток с сушеными яблоками, другой пытался вырвать
добычу.
— Отдай! Это для сестры!
— Сам украл!
Легионер в кольчуге уже направлялся к ним, но я остановил его
жестом. Достал из кармана две серебряные монеты.
— На, — бросил им. — Теперь хватит на двоих.
Они замерли, разглядывая неожиданную удачу. Потом бросились
подбирать монеты, забыв про яблоки. Я отвернулся. Голод заставляет
забыть о гордости — но, возможно, эти монеты купят им неделю
сытости.
Ночью в моей канцелярии пахло дымом и беспокойством. На столе
лежали донесения: цены на зерно в Мунстере выросли втрое, рыбаки
Уотерфорда бунтуют из-за пустых сетей, а вожди Коннахта тайно
предлагают зерно в обмен на эйритовые клинки.
— Откажи, — сказал Руарк, разглядывая письмо с печатью
коннахтского короля. — Иначе наши мечи встретят нас же на поле
боя.
— Откажем, — согласился я, ставя на пергаменте кроваво-красную
печать с дубом. — Но пошли им стеклянные бусы и обещания. Пусть
думают, что мы верим в их дружбу.
За окном завыл ветер, гоняя по небу рваные тучи. Где-то там, за
холмами, армия Мунстера ковала мечи и копила голод. Но наши амбары
были полны, лучники — сыты, а арбалетчики — уверены в завтрашнем
дне.
Война начиналась не с клинков. Она начиналась с зерна в амбарах,
с серебра в купеческих сундуках, с бумаги, на которой мы писали
историю. И я поклялся, что на этот раз история будет записана
нами.
Холодный рассвет застал меня у ворот арсенала. Воздух пропитался
запахом сырой земли и дыма — кузнецы начали работу еще до зорьки. Я
провел рукой по стене, шершавой от вековой плесени, и ощутил дрожь
в пальцах. Не от усталости. От осознания, что каждый час теперь
отсчитывал шаги к войне.