Максим Андреевич склоняется надо мной, едва не касаясь щекой моего виска.
— Чтобы одна прекрасная особа не покинула стены этого дома, — вкрадчиво поясняет, парализуя своим хрипловатым голосом. — А если серьезно, малыш, то люди делают это регулярно для своей безопасности. У себя ты не запираешь входную дверь на ночь?
— Запираю... — выдыхаю и снова втягиваю в легкие его опьяняющий мускусный запах с теплыми древесными нотками. Аромат взрослого, сексуального мужчины действует на меня как яд. Отравляет, отнимая силу воли. Я вся дрожу. Кожа под стеганой атласной подкладкой пальто становится гусиной. В неё будто кто-то иголок натыкал. Нервные окончания невыносимо горят…
Почему?
Что со мной не так?
Ни один мужчина никогда не производил на меня такого сильного впечатления как этот.
Меня не должно к нему тянуть, но это происходит помимо моей воли.
В присутствии Максима Андреевича я забываю о важных вещах, о том, что каких-то пару часов назад я целовалась с его младшим братом. Мы с Ильей пока ещё не расстались. Это неправильно и это пугает. Максим Андреевич намного старше меня. Между нами ничего не может быть. Абсолютно. Мы слишком разные. Ему нужна девочка на ночь. А мне? Мне это совершенно не нужно!
Господи, я ведь по собственной воле не смогу с ним переспать, хоть мне и понравился его поцелуй. Такой нежный и волнующий, такой чувственный, что душа в теле замирала. И я бы хотела попробовать его губы ещё раз… Один только раз. На прощание.
Ива, ты, похоже, рехнулась…
У тебя в голове весь мир перевернулся.
— Пальто придется снять, — голос Пожарского прерывает мои мысли. Он несильно сжимает мои ладони и медленно тянет на себя. — Пойдем? Я разожгу в камине огонь.
Отмечаю, как вздымается от поверхностного дыхания его рельефная грудь, как плечи и голые руки бугрятся тугими мышцами. Задираю лицо вверх, поскольку он выше меня на целую голову. Нахожу взглядом его красивые и умные глаза. В такие хочется смотреть вечно.
— Максим Андреевич?... — обращаясь к нему, сопротивляюсь, продолжая вжиматься спиной в массивное полотно из дерева и стали.
Нельзя мне снимать пальто. Под ним я практически голая. В одном откровенном белье и в чулках.
Думая об этом, я снова теряюсь. Не могу связать и трех слов.
— Что, Ива? — сверлит взглядом в упор.
— Мне и так нормально, — шепчу я, ощущая, как по лицу и открытой шее сползают языки пламени. — В верхней одежде... В смысле… в пальто. Я его не сниму.