С этими мыслями я провалился в чуткий сон, продолжая даже сквозь
дремоту ощущать каждую каплю воды вокруг себя.
***
Я проснулся внезапно, как от толчка. Что-то было не так. Баржа
почти перестала двигаться, хотя продолжала слегка раскачиваться на
волнах. За переборкой послышались встревоженные голоса.
— Капитан велел сбросить ход, — доносился чей-то приглушённый
голос.
— Тьфу ты! — выругался другой. — Что стряслось то?
— Сам поди спроси его. Только он на взводе после той перепалки с
офицериком.
Меня это уже заинтересовало всерьёз. Я вынул из шкатулки
перстень и повесил его на шею на цепочке, спрятав под рубашкой.
Затем осторожно вышел из каюты.
Палуба была пуста, лишь у капитанской рубки стояли трое —
капитан баржи, мой конвоир и рулевой. Они о чём-то ожесточённо
спорили, не обращая внимания на окружающее.
Я подошёл к борту и взглянул на воду. И тут же почувствовал, как
перстень на груди нагрелся, а капля внутри него начала пульсировать
и тянуться в определённом направлении. В ту же сторону, куда
двигалась баржа.
Река вокруг нас расширилась, образуя небольшой плёс с
удивительно спокойной водой. Слишком спокойной. На её поверхности
не было даже лёгкой ряби, несмотря на вечерний ветерок. А вода...
Она пенилась странным образом, словно внутри неё что-то кипело.
— Что за дьявольщина, — пробормотал я, наклоняясь ниже и
вглядываясь в странные пузырьки, поднимающиеся из глубины.
— Эй, Аквилон! Назад в каюту! — рявкнул Юдковский, заметив меня
у борта.
— Что здесь происходит? — спросил я, но уже в следующую секунду
понял, что мне не ответят.
Лицо капитана баржи вдруг посерело, глаза расширились от
ужаса.
— Мёртвый плёс... — прошептал он. — Только не это! Живо, полный
назад! — заорал он рулевому.
Мёртвый плёс раскинулся перед нами неестественно гладким
зеркалом, его чернильная поверхность не отражала ни звёзд, ни
облаков, словно поглощала свет.
Вода застыла неподвижно, как будто время здесь остановилось —
лишь по краям, где заканчивалась зона странной тишины, плескались
обычные речные волны, словно боясь пересечь невидимую границу.
— Но капитан, — дрожащим голосом ответил молодой парень за
штурвалом, — мы уже в самой середине, назад не успеем!
Течение...
— Какое, к дьяволу, течение?! — вскричал капитан. — Здесь
никогда не бывает течения!
Вода вокруг баржи становилась всё темнее, приобретая
неестественный чернильный оттенок. Я ощущал присутствие чего-то
опасного в глубине, что вызвало у меня не страх, а скорее
расчётливый интерес и странное чувство узнавания.