- А ты, москвич, я погляжу, ссыкун! За бабскую юбку спрятался?!
Вы в Москве все такие?!
Толстяк хмыкнул. Сжал кулаки –
большие (раза в полтора больше моих).
- Что, страшно?! – спросил Шипуля. –
Сейчас ещё страшнее будет! Сейчас я тебя бить буду! Чтобы ты,
Пиняев, знал своё место! Чтобы спрятался под лавку! Чтобы в школе
больше своей поганой московской рожей не отсвечивал!
Лукина вздрогнула.
Она будто бы не заметила, как я
высвободил руку из захвата её пальцев.
- Ромка, я сейчас милицию позову! –
сказала Иришка. – Честное слово!
Она грозно топнула ногой.
Толстяк хрюкнул (это он так
хохотнул?)
- Давай! – сказал Шипуля.
Он развёл руками,
потребовал:
- Зови! Давай! Вот так…
Он запрокинул голову и
крикнул:
- Милиция! Милиция! Ау!
Толстяк опять хрюкнул.
Он снова посмотрел на Лукину и
спросил:
- Где милиция?! Нету милиции?! Как
же так?!
Шипуля рассмеялся, приблизился к нам
на полшага. Склонил голову, будто прицелился в меня
рогом.
Тень у его ног стала чуть длиннее
(теперь она лежала под ногами у Лукиной).
Я бросил взгляд мимо толстяка.
Отметил, что братья Ермолаевы с места не сдвинулись – они
нерешительно улыбались. Я отодвинул Иришку себе за спину, вручил ей
свой портфель.
Лукина возмутилась моим поступком.
Она взглянула по сторонам, будто бы всё же ждала появление милиции.
Попятилась на три шага в сторону своего дома.
Я услышал одобрительное хмыканье
толстяка. Не выпускал Шипулю из вида. Заметил, как весело и грозно
блеснули его глаза. Расстегнул пальто. Толстяк заметил мои действия
и снова хохотнул.
Он поднял руки на уровень груди и
резко шагнул мне навстречу. Дохнул в меня смесью табачного дыма и
алкогольного перегара. Бросил в мою голову кулак: целил он в кончик
моего носа.
- Ха! – сказал Шипуля.
- Ха, - ответил я.
Сместился влево – рука толстяка
будто отогнала табачный дым от моего лица.
Пугливо вскрикнула Иришка. Я заметил
похожие на одинаковые бледные маски лица Ермолаевых.
Пробил по опорной ноге
толстяка.
Он снова махнул руками – на этот раз
двумя сразу, как крыльями. Заодно и ногами. Но не взлетел.
«Рождённый падать летать не может», - вспомнил я любимую фразу
своего тренера.
- Хо! – выдохнул Роман.
Воздух покинул его лёгкие, когда
спина толстяка врезалась в землю. Шапка Шипули укатилась в сугроб.
Я на шаг увеличил дистанцию между собой и замершим на земле
телом.