— Холодное оружие тоже упаковывать?
— В вашем случае правилами дозволяется провоз
подобного оружия, но я бы рекомендовал и его сдать на
хранение.
Почему не сделать человеку приятное? Особенно если мне
это ничего не стоит. Достав из-за спины свои тао, я упаковал и
их. При виде здоровенных ножей девушка совсем помрачнела.
Спокойствия не добавлял и безопасник, сверливший ее
взглядом. Упакованное оружие у меня принял Лисицин,
самостоятельно опечатавший мешок. У девушки для этого
слишком тряслись руки.
— Не чересчур ли строго вы с ней? — спросил я, когда мы уже
шли к трапу. — Девочка решила, что ее казнят тут же и перед
всеми.
— Ничего, немного понервничать ей полезно.
Внимательней будет. А насчет расстрела не беспокойтесь,
девушку ждет лишь лишение части премии. Ну и выговор, само
собой.
— Я и не подозревал вас в наличии кровожадных
наклонностей. Просто девочка симпатичная, жалко ее.
Перед трапом мы пожали друг другу руки. Мне пожелали
счастливо долететь, и я отправился в свою каюту. Последний
этап путешествия начался.
— Я не хочу даже слушать это. — Глава рода Соболевых
буквально орал в трубку. — Откуда-то взявшийся любовник
моей дочери, как и свиньи, бегающие по городу, это бред
твоего сына. После этого Камня он ведет себя неадекватно,
и сегодня настал предел моему терпению. Он безумен. Об этом
говорят факты, об этом говорит моя дочь, и я ей верю. Род
Соболевых разрывает помолвку.
Он швырнул трубку телефона, даже не выслушав
ответа.
— Докладывай.
Замерший в поклоне начальник службы безопасности рода
выпрямился и открыл папку.
— По свидетельствам очевидцев жених вашей дочери…
— Бывший жених, — рявкнул Соболев.
— Извините. Бывший жених вашей дочери действительно
сходит с ума. Внезапные вспышки бешенства, потеря памяти,
неадекватное поведение. Есть подозрение, что поглощенный
им Камень был Проклятым. В это вписывается произошедшее в
кафе.
— Проклятый Камень. Что ж, это похоже на Шестакова. Сила
во что бы то ни стало. Он мог использовать Камень.
Продолжай. Что с тем, кто его вырубил?