Дукат крикнул:
— О, этот запах! Если ты будешь терзать им меня ещё хоть
немного, клянусь — выну кинжал и поступлюсь честью, лишь бы
похитить малый кусок…
— Тогда вы не только испробуете неготовое блюдо, но и испытаете
на себе тяжесть моего половника! Коим, позвольте, владею не хуже,
чем вы — кинжалом! — весело ответил повар.
Суровые, привычные к холоду люди, привыкшие к куда более
кровавым обещаниям, расхохотались этой нехитрой шутке.
— Я храбр, но не глуп, — заявил Дукат. — Я отступаю. Но только
чтобы дождаться лучшего момента!
Я улыбнулся, не открывая глаз.
Рядом, подложив под голову свою сумку и укрывшись толстым
шерстяным одеялом, дремал Бруно. Один из размотанных свитков,
лежащих на столе, почти касался его лица. Иногда он сопел, и свиток
колебался. Катамир сидел в углу, у самой жаровни, и, кривя бровь,
водил свинцовым стилусом по дощечке с прикреплённым пергаментом.
После его стилуса оставались светящиеся линии. Похоже, он
машинально наполнял его магией, чтобы сделать едва различимые следы
на пергаменте более отчётливыми. Он тихо шептал себе под нос, и от
этих слов воздух подрагивал.
Мы терзали его почти полтора часа за обедом, выспрашивая про
Золотую Империю. Меня интересовало устройство её армии, Фарида —
магия, а Бруно… Бруно был любопытен во всём. Он перебрал с
обманчиво мягким таэнским вином, не желая разбавлять водой такой
прекрасный напиток, и уснул. Я велел его не будить и накрыть
одеялом. Потому что и сам захмелел.
Маги Университета уже начали испытания “Горшка номер четыре” —
конструкции, похожей на мотоцикл без колёс, с шестью коротковатыми
крыльями. Эта штука летала. Возможно, не в последнюю очередь —
благодаря ловкости её бессменного испытателя Аврелия. Это настолько
поразило Катамира, что он, наконец, дал согласие на должность
декана. Поскольку я сам был почётным деканом, без моего голоса
назначение не проходило. Каас Старонот с присущей ему бестактностью
не явился, а вот Бруно и Фарид пришли просить за Катамира. Им,
правда, не пришлось особо стараться — я был не против.
Воспользовавшись случаем, мы немного его ещё «потерзали».
Получился настоящий перекрёстный допрос. Теперь я велел ему
изложить всё письменно, сославшись на то, что тоже захмелел и все
забуду. Зафиксировать показания. Сперат обладал удивительной
памятью — я хотел сверить с ней письменные "показания" Катамира. А
ещё — обсудить их с Вокулой. Сейчас мой казначей и выносной мозг
был в Караэне, утрясал срочные дела с гильдиями и Серебряными.