Пили молча, и каждый глоток
обжигал горло жидким огнем. Я смотрел в стакан, и память
предательски воскрешала Лену — ее заразительный смех, способный
развеселить самую мрачную компанию. Наши страстные ночи с ней,
когда она прижималась ко мне всем телом, шепча нежности на ухо
голосом, от которого кружилась голова. Как восхищенно она смотрела
на меня, когда я сражался с монстрами. А ее вспыльчивый, но такой
живой характер — она могла вспыхнуть из-за пустяка, а через минуту
уже смеяться над собственной горячностью, тряся копной рыжих
волос.
Теперь же все это казалось
искусной игрой и самое страшное — я так и не понял, где кончалась
маска и начиналась настоящая Лена.
Я гордился ее неукротимым
упорством в учебе, ее блестящими успехами в самых сложных
дисциплинах. Среди нашего курса она сияла как звезда первой
величины. А ее шутки… Мне будет не хватать ее едких замечаний о
преподавателях, ее беспощадных, но метких характеристик
одногруппников.
Но быть может, я совершил
роковую ошибку, не заговорив с ней перед... перед тем, как лишил
жизни. Не выяснил истинных мотивов, не дал ей права на последнее
слово. И все равно — предательство в нашем кругу карается только
смертью. А после откровенного разговора занести чакрам было бы
невыносимо.
В общем атмосфера в баре
давила свинцовой тяжестью. Даша судорожно всхлипывала, комкая
промокшую салфетку дрожащими пальцами. Саша застыла у окна и ее
взгляд терялся в сумерках. Лола же машинально вращала рюмку, словно
пыталась разглядеть в жидкости ответы на немые вопросы.
— Поехали в отель — уже
поздно, — произнес я наконец, когда последние капли покинули
бутылку. Голос прозвучал хрипло, чужеродно. — Снимем номер на
четверых.
И мы вышли в объятия ночи, да
поймали такси до ближайшего приличного отеля. А эта ночь… Она
растягивалась, словно пытка. Я лежал у себя кровати, сверля
взглядом потолок, когда за дверью послышались осторожные шаги.
Дверь моей комнаты приоткрылась и в проеме материализовался силуэт
Лолы.
— Спишь? — прошептала она,
скользнув в комнату тенью.
— Нет, — хрипло отозвался
я.
Она опустилась на край
кровати, и я ощутил живительное тепло ее ладони на своем
плече.
— Кость, — тихо произнесла
Лола, и в ее словах звучала непоколебимая уверенность. — Это была
защита — защита нас всех. Нас предали и продали, и если бы ты не
сделал этого, пришлось бы мне.