Конечно, я знала, что не сделаю всего этого. Меня воспитывали не так, и сейчас я могла только сидеть, застыв каменной статуей. Попытаться загнать боль внутрь себя, отключить чувства и эмоции, вытравить из мыслей голубые глаза мужа.
Только когда стемнело, я смогла подняться и зайти в дом, двигаясь, словно какая-то кукла, а не живой человек.
Николас еще не умел засыпать без меня, и ради сына я взяла себя в руки.
Молча, чтобы не разрыдаться, я забрала малыша у Мориса, отправившись с ним в детскую.
Ник возмущался тому, что его оторвали от отца, но провести сейчас наедине с Морисом хоть секунду времени у меня не было ни сил, ни желания. Поэтому я лишь шептала сыну какие-то глупости, прижимая к себе.
Обычно Николас засыпал довольно долго, и я надеялась, что после смогу незаметно проскользнуть в свою спальню. Морис обещал все обсудить, но обсуждать было нечего.
Я не хотела об этом говорить, просто не хотела! Потому что тогда жестокая реальность его слов обрела бы глубину и невозвратность.
Как назло, сегодня сын решил уснуть быстро, буквально за десять минут. Еще около получаса я просто сидела возле его кроватки, беззвучно глотая продолжавшие течь слезы.
Во сне Николас раскинул ручки. Волосы его растрепались, дыхание было ровным и сейчас он еще сильнее походил на Мориса.
Но я ведь не смогу без него жить. Я так люблю сына, их обоих, что без них мне просто будет незачем просыпаться по утрам.
В дверь детской тихо постучали, а после она открылась, и в комнату заглянул Морис.
Он огляделся, увидев спящего Николаса нахмурился, а после поманил меня пальцем.
На негнущихся ногах я встала, последовав за ним.
Слуги уже спали, а может просто спрятались, подозревая, что вскоре здесь разразится буря.
Морис отвел меня в дальнюю гостиную, расположенную в противоположном углу от детской. Видимо, мужчина опасался, что я начну кричать, разбудив Николаса, и желал избежать подобного.
Эта холодная расчетливость в очередной раз подтвердила, что пути назад нет. Что Морис не передумает и получит желаемое.
Оказавшись на месте, он легким движением руки зажег огонь в камине.
В этом не было особой нужды, но кажется, грядущий разговор Морису был неприятен, хотя он сам его и затеял.
Затем муж опустился в кресло, откинувшись на спинку и глядя на разгоравшийся все сильнее огонь.