Неужели, из всех присутствующих, он выбрал именно меня? Неужели я понравилась ему так же, как он нравился мне?
Вот только тогда я и подумать не могла, что спустя время он разобьет мне сердце.
Слезы все-таки потекли. Горячие, бесконечные, они не делали легче, скорее наоборот. А я продолжала сидеть на крыльце, чувствуя себя беззащитной и абсолютно одинокой.
Конечно, я никогда не замечала в глазах Мориса той особой искры, которая выдает влюбленность. Он смотрел на меня ровно так же, как и на остальных девушек. Но сам факт того, что среди прочих он выбрал меня, заставлял поверить в его чувства.
К тому же, я считала, что время все исправит. Даже если Морис не любил меня так, как я любила его, мне казалось, что моих чувств хватит на двоих. Что рано, или поздно, но он откроет свое сердце, впустив меня туда.
Оказалось, у Мориса были совсем другие планы.
Кто она, его любимая?
Я бы заметила, если бы ему кто-то нравился, ведь так? Но нет, он ко всем относился с одинаковой холодной вежливостью. Никого не выделял.
Да и вообще, почему он тогда взял в жены меня? Зачем дал надежду, зачем сделал больно?
Этого я уж точно не понимала…
Или, он встретил ее после? Как раз тогда, когда я забеременела? И поэтому стал приезжать все реже и реже, но развестись со мной уже не мог, ведь я ждала от него ребенка.
Не сдержав горький всхлип, я помотала головой. Верить в ужасную реальность не хотелось, но Морис не спешил выходить из дома и убеждать меня в обратном.
Развод…
Какое горькое слово.
Аристократы разводились редко, и сделать это мог только мужчина. А я никогда не думала, что меня ждет подобная участь.
Я ведь так старалась все сделать правильно! Окружала его заботой, не перечила! В конце концов, я родила ему сына!
Сердце скрутило болью.
Николас… а что будет с ним? Вдруг Морис запретит мне видеть сына? Вдруг заберет его себе? Наверняка заберет, если только ради этого он и женился на мне…
Не знаю, сколько я так просидела. Слезы не хотели кончаться, а я не хотела возвращаться в дом, чтобы не видеть колючий взгляд таких любимых глаз, в которые прежде могла смотреть вечно.
Пару раз выходили слуги, но я взмахом руки отсылала их обратно. А вот сам Морис упрямо оставался внутри, не желая видеть мои слезы и кажется ожидая, пока я успокоюсь.
Вот только, как тут успокоиться? Когда отчаяние обжигает, когда каждая клеточка тела хочет кричать. Свернуться в калачик и выть, словно дикий зверь. Рыдать, крушить мебель! Расцарапать Морису лицо, в конце концов, назвав его предателем.