– М-м-м…
Анутта действительно задумалась, наморщила лоб, зеленые глаза
чуть потускнели. Неужели это столь важное решение?
– Нет, – вынесла она вердикт. – Сознательное утаивание приведет
к искажению и неполноте сведений.
– Неполноте сведений? – удивился я столь интересному сочетанию
слов. – Не слишком ли ты молода для подобных фраз и знаний? Уж не
на государственную ли стражу работаешь?
– И потому у меня нет денег, – парировала сильга. – Нет, палач
Рург, за моей спиной никого кроме нескольких сестер и бескрайних
просторов мира.
– Хорошо сказано.
– Так ты расскажешь? Почему тебя прозвали Нагим Убийцей?
Прозвище само заявляет о себе достаточно громко и ясно, но я не
смею подумать, что одним прекрасным деньком ты вдруг сорвал с себя
одежды и принялся убивать людей.
– Но так оно и случилось, – улыбнулся я. – Сильга Анутта, ты
любишь моршанские яблоки? Это ранний сорт. Их только-только сорвали
в одном из богатых плодовых садов Морши, что к югу отсюда. Затем
бережно переложили яблоки соломой и на одной из повозок отправили в
Элибур. Я купил их вчера на рынке…
– После столь красочного описания мне захотелось отправиться на
юг к Морше и навестить тот самый сад. Да, я люблю яблоки.
Чуть придержав коня, я передал едущей рядом девушке пару налитых
соком больших яблок, а в еще одно с хрустом вонзил зубы. Прожевав,
утер губы тыльной стороной ладони и начал рассказывать:
– В истории с моим прозвищем нет ничего особенного. Случилось
это лет шесть назад, одним прекрасным летним утром. Так же, как и
сегодня, я следовал от Элибура по Западному Тракту. Ехал уже третий
день. И после ночлега в деревне Норвилл, что совсем рядом со старым
лесом Урумор, я собирался свернуть к северу, чтобы к вечеру
оказаться в небольшом городке Винорье. Городок хоть и маленький, но
старый и красивый, с очень интересными каменными зданиями,
возведенными в незапамятные времена. Там же очень красивый парк с
трехсотлетними дубами. Но в тот раз я ехал туда не ради любования
деревьями и домами. Я отправился в Винорье, дабы жестоко пытать, а
затем отрубить голову некоему Генралу Густобровому, лесному
разбойнику, изрядно пролившему людской крови на узких лесных
тропинках леса Урумор. Генрал был главарем. И ночью пробрался в
Винорье, откуда он родом, чтобы повидаться с престарелой мамой и
оставить ей немного деньжат. Ему и невдомек было, что за домом
следят денно и нощно. Там его и повязали. Суд долго не думал. Для
разбойника одна судьба уготована – дыба, агония, отсечение головы и
насаживание ее на кол, где она будет торчать до тех пор, пока
мертвое лицо окончательно не станет неузнаваемым. Таким приговор и
оказался. Подельники Генрала прознали об этом и решили главаря
освободить. Но сил у них было маловато: одно дело грабить редких
путешественников и малые обозы, и совсем иное – нападать на
городскую тюрьму, охраняемую умелой стражей. Поэтому они решили
поднакопить силенок и злости. А чтобы не допустить смерти Генрала,
для начала собрались покончить с палачом. Разослали на восток
соглядатаев по всем дорогам. Те засели в трактирах, на постоялых
дворах. И вскоре один из них меня и увидел – трудно не опознать
палача в его рабочем облачении. Посланец разбойников поспешил
вернуться в Урумор, где рассказал, что я остановился на ночлег в
деревне Норвилл, а затем продолжу путь по Западному Тракту. На нем
они мне и устроили засаду. Место выбрали с умом – старую вязовую
рощу, стоящую особняком прямо посреди большой и длинной зеленой
долины Фимоф Дол. На мою беду день выдался жарким. А за час до
этого я помогал насадить слетевшее колесо на сельскую повозку и
изрядно вспотел. В роще же, чуть в стороне от разрезающей ее
дороги, есть небольшое безымянное озерцо с чистой и приятной на
вкус водой. И я решил сойти с тракта и искупаться. Там меня
разбойники и застали. Нагим и беззаботно плещущимся в озерце. Там
же на берегу состоялась и наша схватка. Большую часть противников
пришлось убить, они как остервенели и не желали сдаваться. Троих я
сумел обезоружить и оглушить.