Харт, приятель Картена, ждал его у
крыльца дома коменданта.
—Ну что там? Как? Барон принял наши
выводы?
Наши… Картен мысленно хмыкнул.
—Барон никогда и не сомневался в них.
Теперь надо доказать всё это командиру границы…
—А… — разочарованно протянул Харт. —
Ну это да. Опять гонца пошлют?
—Нет. На этот раз мы с тобой едем,
как те, кто участвовал в разведке… И это, предупреди наших людей, с
нами поедут. Вдруг захотят и их опросить.
—Ух ты! В Тарлос поедем? Здорово. А
то моя давно уже пилит, купи ей какие-то там платки, да купи. А где
я их тут возьму?
Харт был рыцарем из старинного рода,
имел даже какую-то там приставку владения. То есть был земельный
рыцарь… когда-то. Сейчас весь его род состоял из него самого и
вечно всем недовольной жены, на которой Харт женился буквально пару
месяцев назад. Ради восстановления рода, как он сам утверждал. А
богатство… Вот что помещалось в седле коня, то и его. Даже дом, в
котором он сейчас жил, достался ему от жены.
По этой причине Харт никогда не
выпячивал свою знатность и вполне нормально сошелся с Картеном,
которого искренне уважал за таланты, особенно после того набега
пять лет назад, когда Картен не только спас ему жизнь, но и
фактически руководил отражением атаки, вместо серьезно раненного
барона. Признавал и его талант, как командира, а потому безропотно
пошел под его начало заместителем. Да и вообще здесь, на границе,
на многие вещи смотрели намного спокойнее, чем в столице
герцогства. Когда ты отражаешь набеги гарлов, как-то уже без
разницы, кто рубится с тобой рядом, рыцарь, барон или сын рыбака.
Главное, чтобы знал, с какой стороны за меч браться.
—Не всё так просто, Харт, — мрачно
отозвался Картен, после чего пересказал диалог с комендантом.
Харт молча выслушал, помрачнел.
—Вот почему в свое время я и уехал из
Лоргса. Здесь как-то оно всё просто и понятно. Тут свои, там враги…
Картен, не лез бы ты во всё это. Ты даже не представляешь, во что
лезешь. Неужели старик не мог кого другого найти?
—Кого?
Харт задумался, вздохнул.
—В общем, я точно с тобой еду. И
лучше, если я буду говорить. Если старик прав по отношению к этому
графу Лерийскому, а не верить ему повода нет, то, боюсь, с тобой он
даже разговаривать не будет. И старик прав, людей тоже прихватить
стоит.
Картен спорить не стал, сам прекрасно
всё понимал.