Я двинулся ко второму углублению. Крови на руке ещё хватало. Я
встал на одно колено и принялся рисовать. Этот знак был иным —
напоминал спираль, пересечённую тремя короткими штрихами. Рука
дрожала, но я справился. Как только последний штрих был поставлен,
спираль вспыхнула серебристым светом. Снова лёгкое дрожание — на
этот раз не пола, а воздуха. Лёгкий ветерок прошёлся по подземелью.
Знак отделился от пола, стал висеть рядом с первым, образуя
странный, завораживающий дуэт.
— Что, Никак, красиво у нас получается? — спросил я,
поворачиваясь к псу.
Тот посмотрел на меня пристальным взглядом, в котором я без
труда прочитал что-то вроде сдержанной поддержки.
— Все правильно? По инструкциям и старым рецептам? — пошутил,
чувствуя, как нервное напряжение слегка отступает. Пёс вильнул
хвостом. Я улыбнулся краешком губ, посмотрел на третье
углубление....и в этот момент почему-то вспомнилась Нурия. Тот
странный её взгляд. Словно она знала, куда всё это идёт. Как будто
подсказывала, не сказав ни слова.
Отогнав нахлынувшие воспоминания, я медленно перешёл от того
места, где активировал знак Воздуха, к следующему углублению в
полу. Пальцы дрожали, словно от холода, хотя в помещении было
душно, воздух стоял тяжёлый и глухой, как под крышкой старого
чугунного котла. Шаги отдавались гулко, будто под ногами был не
каменный пол, а натянутая мембрана, живая и упругая. Никак шёл
рядом, чуть позади, его когти цокали по камню с равномерной
ритмикой.
— Ну что, дружище, продолжим, — сказал я вполголоса,
останавливаясь у следующего круга. — Надеюсь, ты не ждал, что будет
как-нибудь иначе? Вот прямо быстренько, без крови и всяких
чудес?
Никак фыркнул, будто одобрительно. Или саркастично. Тут уж не
разберёшь.
Следующее углубление в полу напоминало волнистые линии,
окружённые каплями — символ, безошибочно ассоциирующийся с водой. Я
понял: это знак Воды. Он будто звал меня, тянул, как спокойная, но
неизбежная река.
Я снова сжал кулак, выдавливая последние капли крови из первой
раны. Кровь скользнула по коже и упала в центр рисунка. Я провёл
пальцем по линиям, выводя нужную форму — так, как подсказывало мне
внутреннее знание. Рука действовала сама, будто по памяти, не моей,
естественно. У меня такого в жизни до этого дня не встречалось.
Думаю, это была память предков или что-то типа того. Но заниматься
самоанализом сейчас было не время.