густая
тьма, прорезаемая лишь мерцанием знаков. Азар изменился в
лице. Он больше не ухмылялся. Он напряжённо
смотрел вглубь зала, будто ждал, что сейчас из этой
массы кто-то выйдет. И в этот момент замолчал
Никак.
Раньше его рык был фоном — низким, нестерпимым, давящим. Он
вибрировал в грудной клеткеи резонировал с
помещением. Но теперь тишинарезко
ударила по ушам. Наступила такая звенящая пауза, что я
невольно задержал дыхание. Никак стоял напротив Азара. Огромный.
Светящийся изнутри. Его глаза горели, но он молчал.
Ждал. Азар замер. Мухи вились чёрными тучами.
А между знаков продолжали метаться искры, теперь уже
неуправляемо — как если бы внутри конструкции что-то
вышло из-под контроля. Я стоял в центре зала и впервые
почувствовал, как само пространство подчиняется не Азару, не
мне, а чему-то большему. Оно приближалось.
И Азар это знал.
Мухи продолжали носиться по залу, словно оголтелые, но я вдруг
заметил: их движение... упорядочивалось.
Тотальное, иррациональное жужжание становилось
ритмичным, будто марш невидимой армии.
— Что за... — пробормотал я, не отводя глаз.
Десятки тысяч чёрных насекомых начали сбиваться в
одном месте — в центре зала, между
алтарём и мной. Они крутились спиралью, завивались воронкой от пола
вверх, и чем выше поднимался этот тёмный вихрь, тем гуще он
становился, пока, наконец,
не сомкнулся в единый монолит. Это было нечто вроде
широкого чёрного столба — от пола до... я даже не мог
определить до чего. До потолка? До неба? До другого мира? Он будто
не заканчивался, исчезая вверху в мареве, где
реальность, кажется, уже начинала искривляться.
Азар застыл, как камень. На его лице не осталось и следа
бравады. Его глаза, еще минуту назад горящие огнём, теперь
были… тусклыми. Он даже шагнул назад, хотя и
остановился сразу, словно боялся показать страх.
— Что это... — выдохнул я. — Мать-природушка... Никак, ты это
видишь?
Мой пёс, который стал теперь чем-то совершенно необъяснимым,
теперь молчал. Он стоял рядом со мной и с интересом смотрел на
происходящее. И тутвсёначало
меняться. Медленно, плавно, со скрипом не то материи, не то
самого пространства, столб стал обретать форму.
Сначала — силуэт. Высокий. Невероятно высокий. На две,
может, три головы выше самого Азара. Потом — капюшон.
Серый, тканый из... чего? Тумана? Тени? Он колыхался, будто под
водой, скрывая лицо.