— И что нужно делать? Искать место, где он приносит жертвы? —
спросил я, сжимая амулет. Ладонь горела.
Дед провёл рукой по бороде, в глазах мелькнула
неуверенность.
— По старым записям... — он потянулся к полке, достал потрёпанную
тетрадь с выцветшими страницами. — Здесь говорится, что такие
существа выбирают места, где земля «больна». Где часто горят дома
или люди сходят с ума. Но... — он швырнул блокнот на стол, — это
может быть и рынок, и заброшенный завод, и даже чей-то подвал.
Точнее сказать не могу.
— То есть ты предлагаешь мне шарить по всему городу? — я едко
хмыкнул.
— Нет. — Исмагил ткнул пальцем в мою ладонь. — Слушай метку. И
его. — кивок на Никака. — Пёс чует ложь. А камень... — он коснулся
амулета, но тут же отдёрнул руку, будто обжёгся. — Удивительно.
Кажется, он уже начал работать. Значит, Азар действительно
близко.
— Но я боюсь, что когда ты найдёшь его... — дед посмотрел на
Никака, который вдруг внимательно посмотрел в окно, — ...это будет
именно то, чего он ждёт.
Никак тяжело вздохнул и перевернулся на другой бок, его лапа
случайно задела мою ногу. В комнате повисла та особая тишина,
которая бывает, когда собеседники выдыхают после важного разговора,
но понимают — главное ещё впереди.
Амулет лежал на груди, непривычно тёплый. Я перебирал пальцами
кожаный шнурок, пока дед медленно допивал остывший чай, его
морщинистое лицо отражало усталость и... что-то ещё. Какое-то
понимание, что самое трудное только начинается.
— Значит, это алтарь... — начал я, но Исмагил поднял руку,
прерывая.
— Подожди, — его голос звучал хрипло. — Давай по порядку.
Сначала ты должен понять...
В этот момент на кухне громко щёлкнул выключатель — старый
холодильник, который дед никак не соберётся выбросить, снова
включился. Мы оба вздрогнули, потом неловко усмехнулись. Даже Никак
поднял голову, удивленный внезапным звуком.
— Дрянная техника, — пробормотал Исмагил, потирая глаза. — Но ты
прав, надо объяснять дальше. Видишь ли...
— Видишь ли,— продолжил дед начатую мысль.
— Не всё так просто под
луной...
Я
сиделвстаромуютном кресле вквартиредеда Исмагила.Никак
устроился у моих ног. Дедвозился у
стола, перебирал пожелтевшиебумаги, с
какими-то выцветшими знаками, а я смотрел на него — седой, с
морщинами, но глазаживые, не
теряющие интереса к жизни