.Что-то
меня толкнуло изнутри ияспросил:
—
Дед,акто такая Нурия?
Он
замеримедленно повернулсяко мне. Хитро, но с теплотой,
улыбнулся.
Я
продолжил, чувствуя, как слова сами рвутся
наружу:
—
Этоведьона метку мне на ладонь поставила.А недавно снова её встретил.Еслиты многознаешьпроАзара,
то, наверное, ипронеёчто-то
скажешь?
Дед
усмехнулся, отложил документы
исел напротив. Положил руки
на стол, посмотрел на меня — взгляд тяжёлый, будто в нём тени леса
шевелились.
—
Кажется, Стас, это будет уже лишним знаниемна сегодня, — сказал он, и голос его был мягким,
но эхо в нём звенело, как ветер в пустом доме.
—
Скоро сам узнаешь, не торопись.
— Сам
узнаю? — переспросил я, нахмурившись. — Дед, ты серьёзно?
Мненужнохотя бы
немного информации для понимания всего происходящего. Атут получается всё наоборот - вопросов только
больше становится.
— Одно
могу сказать, — он поднял палец и тень его на стене вытянулась,
длинная, как дымный след. — Нурия не враг нам.Но и в ней нет ничегочеловеческого.Однако,если знаешь её имя, значит, она
самаегосказала, открылась тебе?
Я
кивнул.
—Метку она поставилав лесу под Уфой,несколько лет назад,— начал я, глядя в его глаза. —А имя сказала уже здесь,
позавчера.
Дед
кивал, слушал, а тень за ним шевелилась,
хотя он сидел неподвижно. Улыбнулся шире и в глазах его
мелькнулонечто, похожее
наотблеск
огня.
— Она
доверяет тебе, Стас, — сказал он и голос его стал глубже,
будтошёлиз-под земли. — Это хорошо. Доверие Нурии — как
уголь в руке: греет, нонеобжигает, если знать, как держать. Дорогого
стоит.
—
Доверяет? — я потёр ладонь и меткаснова нагрелась, словно откликнулась наэтислова.
— А кто она такая? И почему я?
— Всё
тебе расскажу, — ответилдед,
откидываясь на спинку кресла.— Но в
следующий раз. Устал я сегодня.Старый
стал, кости ноют, да и тени нынче неспокойны.
— Дед, ты
же сам меня звал, — возмутился я, но без злобы. — Не томи, дай хоть
намёк!
— Намёк
уже дал, — хмыкнул он и свет лампы дрогнул, будто кто-то дыхнул на
неё. — Она не враг, и ты ей нужен. А остальное — позже, Стас. Огонь
сам тебе путь покажет, если прислушаешься.
Я
выдохнул, понимая, что выпытывать бесполезно — дед упрямый, как
камень,да ивокруг него всегда витало что-то
странное, необъяснимое.
Никак
заворочалсяумоихног.Я
подумал, что информации
действительно слишком много и её нужно правильно переварить.
Предки