Никак лежал на своей лежанке, подперев морду лапами. Хвост
методично выбивал дробь по полу: раз-два, раз-два — точь-в-точь как
метроном.
Его янтарные глаза как-то странно блестели, как-то... слишком
разумно. Я замер.
— Никак, хватит пялиться. Я и так в последнее время на нервах, —
пробормотал я. — Ты голодный, да? — почесал его за ухом, чувствуя
под пальцами тёплую шелковистую шерсть. — Сейчас придумаем
что-то.
Я встал с постели и двинулся в кухню. Пёс пошёл следом. Шаг за
шагом. Словно тень.
По пути щёлкнул пультом. Телевизор ожил с первого нажатия —
видимо, Катя смотрела его перед сном. Экран заполонила неистовая
картинка: сцена, залитая неоновым светом, толпа с поднятыми руками,
и в центре — паренёк в кислотно-жёлтых кроссовках, который
выкрикивал в микрофон:
"Я — пламя в твоих венах,
Факел в ледяной мгле,
Ты просил тепла — получи ожог,
Я сожгу тебя на угле!"
Ритм бил по барабанным перепонкам, заставляя сердце учащенно
стучать.
Я хмыкнул — не мой жанр, но нога сама непроизвольно начала
притопывать.
— Кать! — крикнул в коридор, перекрывая музыку. — Ты где?
Слышишь эту дичь? Всё как ты любишь — без рифмы.
Тишина в ответ была настолько плотной, что стало слышно, как в
трубах журчит вода. Странно. Обычно она либо возмущённо орала,
чтобы я убавил звук, либо начинала подпевать фальшивым голосом,
специально раздражая меня.
На кухне царил непривычный порядок. Стол был вымыт до блеска, в
раковине не было ни одной грязной тарелки. Посередине, как экспонат
в музее, стоял вчерашний вишнёвый пирог, накрытый стеклянным
колпаком. Через прозрачное стекло было видно, как вишнёвый сок
пропитал тесто, превратив его в подобие геологического среза —
слоистого, с прожилками бордового цвета.
Чайник стоял чистый, даже слишком чистый — будто его не просто
помыли, а отдраили до зеркального блеска. Я провёл пальцем по
поверхности — ни пылинки.
Достал старую медную турку с нагаром на боках. Насыпал две ложки
свежемолотого кофе, который недавно покупал на Давиловском рынке.
Зерна пахли шоколадом и чем-то дымным — совсем не так, как этот
химический растворимый мусор, который Катя называла кофе.
Вода в турке зашипела, поднимая тёмную пенку. Я снял её с огня
ровно в тот момент, когда пена начала образовывать "глаз"
посередине — дед научил меня этому трюку.