— Хлопаю его слету, только брызги по
стенам. Кулаки за спиной топочут, двери срывают, грохот стоит…
Второго, кажется, в гостиной положили. Спал он, что ли… По нему
сразу из пяти стволов ударили, распотрошило так, что только
лохмотья полетели — где он был, а где кровать, уж не поймешь. А вот
третий оказался проворен как змея. Вламываюсь я в комнату, а он уже
стоит, и ствол на меня наводит. Успел, значит.
— Нервная система перестроилась, —
вставил Тай-йин, — Иногда бывает.
— Да уж не знаю, что там у него
перестроилось, — отмахнулся Хольд, — А только смотрю я, ствол мне в
лицо заглядывает. Даже время остановилось. Вижу дуло, а то – с
орех… Успел подумать, мол, сглупил-то как, помру дураком, только
ребят насмешу — сколько «гнезд» взял, а пулю получил от «двойки»
чахлой. Ясное дело, свой ствол тоже навожу, но вижу, что не выгорит
— не успеваю, хоть тресни. Вот-вот свинцовую конфету получу. И
Кулаки сзади где-то отстали, не поспели за мной. Размажут-то они
его непременно, только к этому моменту мне уже все равно будет. А
он себе прицеливается и…
— Ну! Промазал?
— Хуже, — ухмыльнулся Хольд, — у него
палец отвалился. Указательный, которым на спуск жал.
Все опять захохотали, кто-то даже
смахнул с глаз слезу. Маан не слышал в этом общем хоре своего
голоса, хоть и знал, что сам сейчас смеется. Он различал лишь
звонкий смех Тай-йина и басовитый, ухающий — самого Хольда.
— Я вспомнил, мне про этот случай
рассказывали, — сказал Мвези, отсмеявшись, — Только я думал, что
анекдот.
— Вот такой тебе анекдот, — Хольд
перевел дыхание, — Я даже специально у ребят Мунна спрашивал, что
это было. Говорят, соединительная ткань у того Гнильца разрушалась.
Считай, как проказа, только быстрее и… и иначе.
— А с Гнильцом что сталось? — спросил
кто-то.
— Да что с ним могло статься…
Попытался пушку свою другой рукой перехватить, но я, конечно, уже
не позволил. Всадил в него три пули, наизнанку вывернул. Но
потом холодным меня тогда здорово проняло. С тех
пор я уж осторожнее за тылом смотрю, и вообще, готов к таким
сюрпризам. Жизнь одна, продешевить не хочется.
— Я слышал было, у Гнильца вообще
голова отвалилась, — серьезно сказал Геалах, раскуривая сигарету, —
Раз — и упала, как на плахе. Представляете?
— Ну это уж точно вранье.
— Почему же? Всякое бывает.